Мои двери всегда для вас открыты. Выходите ©
Продолжаем тему.
Практически PWP в рамках мира, R.
791 словоВ офисе на одной из главных улиц Лондона царили тишина и пустошь. Эти две уже не юные и далеко не леди с удобством устроились на своих тронах и величественно оглядывали захваченную территорию, когда шорох разлетевшихся по полу бумаг и совершенно развратное “Ах!” положили им конец.
В офисе на одной из главных улиц Лондона, на предпоследнем столе в ряду у окна самозабвенно предавались страсти двое.
- Себастьян… - выдохнул Джим, обхватывая его талию ногами и прогибаясь. Себастьяну всегда сносило крышу, когда Джим во время секса, несмотря на количество возбуждающих звуков, издаваемых им в процессе, умудрялся произнести полную форму его имени.
Джим вообще был чертовски громким, поэтому, если они трахались, Себастьян затыкал ему рот поцелуем или закрывал рукой, что помогало лишь частично, поскольку в первом случае тот всё равно стонал, но только приглушённо, ему в рот, а во втором начинал водить языком, пытался обхватить пальцы губами и покусать, чем, разумеется, заводил ещё больше.
- Сильнее… - потребовал Джим, сминая острыми лопатками неудавшуюся копию отчёта. Себастьян послушно выполнил требование, вдалбливаясь безо всякой пощады. А всё почему? Потому что Джим неспешной походкой подошёл к его столу, опёрся на него руками, склонился, тщетно пытаясь поймать взгляд Себастьяна, и сказал: - Трахни меня.
После чего интимным шёпотом добавил:
- Я себя подготовил.
Себастьян ненавидел себя за то, что у него встал практически в тот же миг.
Вообще-то, он имел полное право отказаться, учитывая, что Джим в последние пять минут рабочего дня нагрузил его горой работы, обещавшей затянуться до второго пришествия Христа, и сказал, что уволит, если он посмеет уйти домой. Аргумент старый, не пугающий с самого начала, но он сделал вид, что весь облился холодным потом, и со вздохом принялся за работу. Хотя со стороны Джима это было довольно подло. Впрочем, и сам Джим подходил под это описание.
Себастьян обхватил прижимавшийся к его животу член рукой и стал двигать в такт своим хаотичным, резким движениям, чем вызвал у Джима стон в несколько раз громче и продолжительней, чем все предыдущие вместе взятые. Джим активнее заёрзал на столе и сжал мышцы, заставляя Себастьяна поперхнуться глотком воздуха.
В первый раз они сделали это на том самом приёме, в зеркальной ванной на втором этаже. Джим сразу же обрубил все связи с прошлым.
- Больше никаких “мистер Мориарти” и “босс”. Не пойми меня неправильно, Себастьян, от тебя даже доклад о проделанной работе выглядел бы как озвучка порно, и обращение “босс” – отличная основа для создания ещё одной плёнки соответствующего содержания, но в подобные моменты я предпочёл бы просто “Джим”. И! Ты заметил, что я назвал тебя по имени? Ещё одно приятное нововведение. Тебе нравится?
Себастьян тоже кое-что ввёл, показывая тем самым, насколько ему нравится.
С тех пор они опробовали лифт, персональный кабинет и даже кабинку туалета, что стало для Себастьяна полной неожиданностью, ибо он всегда подозревал в Джиме брезгливость к подобным местам. Что ж, ошибиться было более чем приятно.
- Себ, чёрт тебя дери… - прошипел Джим, когда Себастьян перевернул его на живот. Не столько из-за неудобства, сколько из-за близящейся развязки. Иногда Джим любил посквернословить в такие моменты. Вероятно, это выходило случайно, а не потому, что он получал от этого крышесносное удовольствие.
Интересный факт о Джиме в постели (насколько возможно употребить это слово, учитывая, что в постели они этим ни разу так и не занимались) : он предпочитал раздеваться полностью. Это было совсем необязательно, но, тем не менее, он так поступал, не желая нужным объяснять причины. Поэтому сейчас Себастьян трахал обнажённого Джима, при этом сам был полностью одет, не считая расстёгнутой ширинки.
Что было ещё интереснее: отсутствие одежды на Джиме отнюдь не значило его открытость и легкочитабельность. Джим менял лица, как галстуки. Себастьян работал в этом офисе уже полгода и ни разу не видел, чтобы он надел один и тот же галстук. Иногда ему хотелось твёрдо посмотреть в эти безумные чёрные глаза и спросить, о чём он думает, рассчитывая получить честный ответ. Хотелось спросить, почему всё это. Какие планы на будущее. Надолго ли. Потому что он не понимал, имел ли он право на какие-то чувства, уместно ли это вообще будет. Он хотел знать, только ли секс между ними. Они ведь никогда не обсуждали эту ситуацию. Просто так получилось. Сложилось удачно. Себастьян не мог сказать, что он был не доволен: секс ему нравился, даже очень. Всегда выматывающий, до последней цифры в линейке отсчёта, до последнего из десяти миллионов цвета при взрыве на обратной стороне век.
Пять минут спустя перед ними закрылись двери лифта, и Себастьян спросил:
- Ты хоть заплатишь мне сверхурочные?
- Какой ты меркантильный, Себастьян, - притворно опечалился Джим.
- Я не против выходного.
- Я без тебя и дня не проживу.
- А как же суббота-воскресенье?
- У меня камеры в твоей квартире.
Если вы разговариваете с Джимом, вы никогда не можете сказать наверняка, шутит он или говорит серьёзно. Но Себастьян решил на всякий случай хотя бы поискать, когда вернётся домой.
UPD. Дополнение. Секса нет xD
2 267 слов- Я назначаю тебя своим личным секретарём, Моран, - снегом на голову свалился Джим, обращаясь к нему по фамилии, которую использовал, только когда они были на работе или когда он был очень раздражён. Сейчас логичнее звучало первое. На публику они всё ещё оставались боссом, который излишне придирается к своему подчинённому, и подчинённым, который с поистине нескончаемым терпением всё это выносит.
Себастьян понадеялся, что побледнел не слишком заметно, и безо всяких раздумий, не считая заминки от лёгкого шока, ответил:
- Я отказываюсь.
Офис ахнул. Замолкли клацающие кнопки клавиатур, принтеры, сканеры, скрип карандашей и компьютерных стульев. Все следили за разворачивающейся драмой. Судьба (в лице мистера Мориарти, самого жуткого начальника, которого когда-либо носила земля), и так не баловавшая Морана, по мнению сотрудников, внезапно предложила такую шикарную возможность, а он отверг её всё с тем же каменным лицом. Самые различные слухи обещали начать ходить по офису уже с обеда.
Но Себастьяна совершенно не интересовало, что о них будут судачить. Он смотрел на Джима. Тот, казалось, впервые не знал, что сделать. На лице его образовалось это странно потерянное выражение, словно он даже не предполагал подобный вариант и теперь судорожно искал остроумный ответ.
А потом глаза его налились злобой. Себастьян, научившийся видеть оттенки, в течение долгого времени наблюдая за Джимом, теперь мог даже сказать, на каком уровне находилась эта хлынувшая из ниоткуда злость. За что он злился на него? Считал себя униженным, уязвимым, распахнутым настежь?
Развернувшись, он стремительным шагом покинул общее помещение и скрылся в своём личном кабинете, хлопнув дверью. Все синхронно вздрогнули и опустили взгляды, усиленно делая вид, что работают.
Спустя пару минут Эрни решился обратиться:
- Себастьян?
Исключительно шёпотом. Тот не отреагировал.
- Себастьян, - предпринял ещё одну попытку Эрни. – Ну, между нами. Почему?
Себастьян проигнорировал его и в общую столовую на обед не пошёл. Подвергнуться допросам не хотелось, а здесь они не посмеют шуметь, иначе Джим опять взбесится и даже в перерыв, наплевав на распорядок и приличия, завалит всех работой.
До конца рабочего дня Джим больше ни разу не вышел из кабинета и не придрался к Себастьяну. Хотя у него был криво завязан галстук, и он специально допустил ошибку в одном из документов, который отправил Джиму по почте. Настолько очевидную и глупую, что не высказаться по этому поводу было просто невозможно. Тем не менее, Джим удержался, не отправив никаких язвительных комментариев в ответ даже в электронном варианте. Себастьян попытался убедить себя, что тот наверняка сидит сейчас у себя и хихикает, довольный произведённым эффектом, а потом срывается, злится, пишет в файле Word’а проклятья, от которых вянут уши. Но получалось как-то не очень. Нетипично было для Джима так замыкаться, замолкать, закрываться от всего. Неужели он действительно так его задел своим отказом?
Себастьян думал об этом, пока шёл в магазин. Пока стоял в очереди в кассе. Пока делал себе ужин.
У него были на то причины. Во-первых, он считал, что это было исключительно из-за секса. Во-вторых… если Джим хотел держать его поближе к себе, то…
Себастьян вздохнул. Объективных причин для отказа у него не было. Только то, что он чувствовал. Чувствовал к Джиму нечто, не зная, имеет ли он право рассчитывать на какую-то взаимность. Джим ни словом, ни делом не давал понять, что хочет перехода на другую ступень. Никаких намёков на то, что он хотел бы сходить с ним на свидание или что-то вроде того. А Себастьян просто боялся позволить себе лишнее, если окажется ещё ближе. Боялся показать свои чувства, которые… не были никому нужны?
Было всё-таки что-то извращённое в том, чтобы любить человека, который не мог просто сказать “Моран, останься, я хочу трахнуться”, поэтому нагружал тебя работой, которой хватило бы до начала следующего рабочего дня. Конечно, это ведь слишком заурядно – просто сказать. Надо раскидать, посеять, словно зёрна в поле, подсказки, заставить погоняться за каждой буквой простого сообщения по всему Лондону, а в это время развалиться на столе и обмазаться взбитыми сливками, в царственном ожидании поглядывая на дверь и потом возмущённо вскидывая выразительные брови: “Я тут приготовил тебе шикарный подарок в виде прекрасного себя, где ты имел наглость так долго пропадать?!”.
Тем не менее, Себастьян не переставал восхищаться Джимом. В нём чувствовалась сила, которую он, может, не всегда демонстрировал, но при том никогда не терял. У него был потрясающий ум, и Себастьян всё никак не мог понять, почему тот остаётся здесь, в этом то душном, то продуваемым сразу всеми ветрами планеты офисе, а не захватывает континенты, используя свои удивительные возможности.
И Себастьян привык довольствоваться малым. В конце концов, Джим отдавал ему своё тело, насколько наглым в современном циничном мире было просить ещё и о сердце?..
Он вскочил со стула, услышав звонок в дверь и в то же время понимая, что безбожно испортил яичницу. Но к чёрту яичницу, потом можно будет сделать ещё одну, однако что за таинственные визиты? Он вроде не ждал гостей.
За дверью обнаружился Джим. Себастьян застыл в немом удивлении.
- Счастливого Хэллоуина, – безо всякого энтузиазма сообщил вечерний гость.
- Он через две недели, - озадаченно поправил Себастьян.
- Да что ты говоришь! Может, впустишь?
Он посторонился, почти устыдившись своего некультурного поведения, объяснимого лишь вполне логичным шоком.
- Итак. Какого чёрта?
--
- Что ты имеешь в виду? – спросил Себастьян, и Джиму захотелось ему врезать.
Он думал об этом чёртовом отказе весь рабочий день. Почему? Почему Себастьян отказался? Этому не находилось никакого логического объяснения. Любой был бы счастлив повышению. Это значило больше работы, да, но и больше денег. Больше уважения, больше возможностей завести полезные знакомства, поскольку выше должность.
Джим предполагал, что Себастьян не будет в восторге скакать по всему офису, целовать коллег и разбрасывать искусственные цветы с подоконника, устилая себе путь к новому рабочему месту. Тот вообще был не из эмоциональных людей, даже во время секса, что порой очень раздражало. Но он не ожидал, что ответ будет отрицательным. Почему? Никто в офисе не знал, что они состояли в интимной связи, так что никто не стал бы судачить, что Себастьян это место себе через койку получил. Да и “любимчиком босса” его никто бы не назвал, язык просто не повернулся, учитывая, какую драму они устраивали каждый рабочий день. Привычные лица, привычные слова, привычные действия. Никто не мог ничего заподозрить.
Джим проигнорировал письмо Себастьяна, сразу отправив его в корзину, не читая, почти не глядя, зажмуриваясь, едва увидел имя адресанта. Потом всё-таки вернул обратно в “полученные”, но читать не стал. Подождёт.
Джим был очень умным человеком и всегда легко просчитывал действия людей. Мог предугадать их реакции и прочитать их эмоции. По глазам, изгибу губ и бровей, даже по намёку на мимическое движение. Себастьян же представлял собой табло, на котором всё высвечивалось исключительно по желанию самого табло. Это раздражало в той же степени, что и интриговало. И хотя иногда Джиму удавалось угадать, что тот сделает в следующий миг, в некоторых ситуациях тот всё ещё умудрялся удивлять его. Далеко за примером ходить не надо было, взять то же отвергнутое повышение.
--
- А сам ты как думаешь? – раздражённо поинтересовался Джим, повесил на крючок в стене пальто, снял ботинки и прошёл в кухню, явно чувствуя себя хозяином положения. Открыв крышку, раздосадовано цокнул языком на подгоревшую яичницу, устроился на стуле, закинул ногу на ногу и обхватил сцепленными в замок пальцами острое колено. Точно так же он сидел на собеседовании. – Спасибо, чай не буду.
Себастьян обескуражено проследовал за ним, молча пронаблюдал за всем этим театром одного актёра и устроился напротив на складной табуретке, которую вытащил из зазора между стеной и столом.
- Полагаю, тебя удивил мой отказ, - нейтрально отозвался он.
- Всегда ценил твою сообразительность, Моран, - выдавая свою раздражительность очередным обращением по фамилии, буквально пропел Джим. – Ну и?
- Я не должен перед тобой отчитываться. Мы не на работе, и я могу оставить причины своего поступка нераскрытыми.
Что тут можно было сказать? “Извини, я, кажется, люблю тебя и не хочу сорваться в один прекрасный день”? Насколько хреново это прозвучало бы в реальности, если и в голове-то выглядело как-то скомкано, глупо, неправильно?
--
Джим нахмурился. Цену он себе, что ли, набивал? Себастьян, предельно прямолинейный, почему-то избегал ответа на вопрос. Что-то личное? У него была больная бабушка в клинике неподалёку, и он должен был пораньше уходить с работы, чтобы заботиться о ней каждое нечётное число?
Судя по единственному стулу в кухне, жил Себастьян один. Ни один предмет не намекал на присутствие в его жизни (или, во всяком случае, в его квартире) женщины или мужчины, хотя он имел на это право, учитывая их расплывчатые и ни к чему не обязывающие отношения.
Именно поэтому одинокие люди – самые лучшие работники. Им не надо брать экстренные выходные, потому что у них умерла бабушка, попала в аварию жена или заболел ребёнок. Попытка представить “мистера Покерфейса” с детьми чуть было не обернулась для Джима неуместным смехом, так что он подавил эту мысль и вернулся к изначальной теме.
- А если исключить рабочий аспект? Мы ведь не только босс и подчинённый, верно? – почти мягко напомнил он, глядя в тёмно-зелёные глаза Себастьяна и пытаясь прочитать по ним причину. Почему ты отказался, а? Ну почему?..
- Как факт нашей половой связи должен влиять на мою откровенность? – спросил тот, чуть приподняв брови. Всё-таки дома он был чуть открытей. Не скрывал удивления. Или это насмешка?
Джим фыркнул. Резонно, чёрт побери. И правда, как? Да никак. Ему просто хотелось знать. Это было нетипично. Неожиданно.
- Ладно, если не хочешь говорить, может, я попробую угадать? – улыбнулся Джим. – Только обещай честно признаться, если я назову правильный вариант.
Себастьян замер на мгновение, явно обдумывая предложение, а потом медленно, немного скованно кивнул.
- Хорошо… - протянул Джим. – Ты подумал, что я просто решил вознаградить тебя как шикарного любовника?
Логичное, в общем-то, предположение. Только вот Джим никогда бы не сделал ничего подобного. То, как Себастьян вытрахивал из него весь дух, влияло, может, на настроение, но не на отношение к нему, как к работнику.
Тот покачал головой, скользя взглядом по лицу Джима и тоже, видимо, что-то пытаясь выяснить. Интересно, к каким выводам он приходил?
- Ты не хочешь быть ближе ко мне?
Ответ “нет” его, пожалуй, задел бы. Потому что _он_ хотел, чтобы Себастьян был ближе к нему. Как можно ближе. И Джим осознавал, что это выходящее за все рамки собственничество, желание владеть, ревность и злость при одной только мысли, что в квартире, куда он добирался из офиса пешком, могли найтись чьи-то чужие вещи или фотографии, где Себастьян обнимает какую-нибудь симпатичную блондинку… Всё это указывало на то, что он привязался к нему. Хоть и не желал этого. Что у него были… чувства. Которые так же вышли за рамки того, что можно было бы назвать просто “досадной мелочью”.
Себастьян снова покачал головой. Значит, хотел. Хотел быть ближе к нему. Так в чём же дело?
Или…
Джим приоткрыл рот, когда зачаток мысли в правильном направлении посетил его голову. Как раз потому, что хотел быть ближе. Поэтому отказал. Значило ли это..?
“Нет. Нет. Не смей обнадёживаться раньше времени,” – приказал он себе, но всё же нервно облизнул губы.
- Себастьян… Что ты чувствуешь ко мне?
Тот ощутимо напрягся, явно почувствовав неладное. Джим укорил себя за этот вопрос в лоб, за эту заразительную себастьянову прямолинейность. Но было уже поздно.
- Уважение, - последовал короткий ответ.
- А ещё? – мурлыкнул Джим.
- Временами раздражение, - пожал плечами Себастьян.
- И только? – продолжил допытываться он.
- Восхищение.
О. А вот это уже приятно. Очень приятно, честно говоря. Чем, интересно, он в нём восхищался? Ну ладно, детали можно будет выяснить позже. Чувство собственного достоинства подождёт своей кормёжки комплиментами. Сейчас нужно было дойти до главного.
Однако раздражение всё же взяло верх, хотя Джим запретил себе замечание о том, что раздражение было не чувством, а скорее эмоцией. Оно было мимолётным, возникало в определённые мгновения, а потом исчезало. Не в счёт. Впрочем, спасибо и на том, что откровенничает. Несмотря на то, что пока никаких особых секретов не прозвучало, большинство работников наверняка испытывало к нему что похлеще раздражения, а всё-таки это уже считалось за диалог. Обсуждение.
- Себастьян… - прошипел он. – Не заставляй меня тянуть из тебя ответы клещами. Давай я повторю свой вопрос, а ты постараешься ответить что-нибудь более существенное, хорошо? Что ты ко мне чувствуешь?
Тот замялся, но потом выдавил:
- Что-то ещё.
Интрига-интрига, какая прелесть!..
- Что включает в себя это "что-то ещё"? – осторожно спросил Джим.
- Я хочу быть рядом с тобой чаще. Проводить с тобой больше времени. Я хочу иметь возможность прикасаться к тебе. Просто так, необязательно только во время секса. Я хочу ослабить контроль и быть собой.
Все эти признания были чрезвычайно приятны и, кажется, являлись составляющими одного простого и короткого слова, ради которого можно было и не устраивать весь этот цирк с допросом, только вот вырисовывалась одна проблема. Маленькая такая, практически ничего не значащая. Себастьян произнёс всё это таким голосом, словно диктовал список продуктов, которые надо будет купить в следующий поход в магазин. Если бы Джим не привык к его невыразительности, он бы и вовсе посчитал, что это неправда. Какое-то издевательство. Будто и не о себе говорил. Не о них.
- Ты… - бросая почти все свои силы на попытку сдержать закипающую внутри ярость, выдохнул Джим, глаза его горели инфернальным огнём. – Ты, чёрт возьми, признаёшься мне в полностью взаимных чувствах, и у тебя при этом голос и выражение лица, как у диспетчера в аэропорту с недосыпа?!
Себастьян только было открыл рот, чтобы оправдаться, как замер, ошарашено глядя на Джима. И тут Джим понял, что, кажется, ляпнул лишнее.
--
- Полностью взаимных? – недоумённо повторил Себастьян. – Но ты же не… Почему ты ничего не сказал?
- Я, знаешь ли, тоже человек, - фыркнул Джим. – И я тоже могу быть в чём-то не уверен. Например, что тебе это надо.
- Ты мог бы просто спросить, - заметил искренне удивлённый Себастьян, даже не нахмурившись, когда тот шёпотом передразнил: “Просто спросить”. – Ты даже намёка ни дал, что хотел бы что-то изменить.
--
- А почему /я/ должен постоянно проявлять инициативу? Ты мужик, или где?! – справедливо возмутился Джим и, тут же сориентировавшись, ответил на страстный поцелуй, которым его наградили, впечатав в стену.
Кажется, у него всё-таки будет личный секретарь…
Практически PWP в рамках мира, R.
791 словоВ офисе на одной из главных улиц Лондона царили тишина и пустошь. Эти две уже не юные и далеко не леди с удобством устроились на своих тронах и величественно оглядывали захваченную территорию, когда шорох разлетевшихся по полу бумаг и совершенно развратное “Ах!” положили им конец.
В офисе на одной из главных улиц Лондона, на предпоследнем столе в ряду у окна самозабвенно предавались страсти двое.
- Себастьян… - выдохнул Джим, обхватывая его талию ногами и прогибаясь. Себастьяну всегда сносило крышу, когда Джим во время секса, несмотря на количество возбуждающих звуков, издаваемых им в процессе, умудрялся произнести полную форму его имени.
Джим вообще был чертовски громким, поэтому, если они трахались, Себастьян затыкал ему рот поцелуем или закрывал рукой, что помогало лишь частично, поскольку в первом случае тот всё равно стонал, но только приглушённо, ему в рот, а во втором начинал водить языком, пытался обхватить пальцы губами и покусать, чем, разумеется, заводил ещё больше.
- Сильнее… - потребовал Джим, сминая острыми лопатками неудавшуюся копию отчёта. Себастьян послушно выполнил требование, вдалбливаясь безо всякой пощады. А всё почему? Потому что Джим неспешной походкой подошёл к его столу, опёрся на него руками, склонился, тщетно пытаясь поймать взгляд Себастьяна, и сказал: - Трахни меня.
После чего интимным шёпотом добавил:
- Я себя подготовил.
Себастьян ненавидел себя за то, что у него встал практически в тот же миг.
Вообще-то, он имел полное право отказаться, учитывая, что Джим в последние пять минут рабочего дня нагрузил его горой работы, обещавшей затянуться до второго пришествия Христа, и сказал, что уволит, если он посмеет уйти домой. Аргумент старый, не пугающий с самого начала, но он сделал вид, что весь облился холодным потом, и со вздохом принялся за работу. Хотя со стороны Джима это было довольно подло. Впрочем, и сам Джим подходил под это описание.
Себастьян обхватил прижимавшийся к его животу член рукой и стал двигать в такт своим хаотичным, резким движениям, чем вызвал у Джима стон в несколько раз громче и продолжительней, чем все предыдущие вместе взятые. Джим активнее заёрзал на столе и сжал мышцы, заставляя Себастьяна поперхнуться глотком воздуха.
В первый раз они сделали это на том самом приёме, в зеркальной ванной на втором этаже. Джим сразу же обрубил все связи с прошлым.
- Больше никаких “мистер Мориарти” и “босс”. Не пойми меня неправильно, Себастьян, от тебя даже доклад о проделанной работе выглядел бы как озвучка порно, и обращение “босс” – отличная основа для создания ещё одной плёнки соответствующего содержания, но в подобные моменты я предпочёл бы просто “Джим”. И! Ты заметил, что я назвал тебя по имени? Ещё одно приятное нововведение. Тебе нравится?
Себастьян тоже кое-что ввёл, показывая тем самым, насколько ему нравится.
С тех пор они опробовали лифт, персональный кабинет и даже кабинку туалета, что стало для Себастьяна полной неожиданностью, ибо он всегда подозревал в Джиме брезгливость к подобным местам. Что ж, ошибиться было более чем приятно.
- Себ, чёрт тебя дери… - прошипел Джим, когда Себастьян перевернул его на живот. Не столько из-за неудобства, сколько из-за близящейся развязки. Иногда Джим любил посквернословить в такие моменты. Вероятно, это выходило случайно, а не потому, что он получал от этого крышесносное удовольствие.
Интересный факт о Джиме в постели (насколько возможно употребить это слово, учитывая, что в постели они этим ни разу так и не занимались) : он предпочитал раздеваться полностью. Это было совсем необязательно, но, тем не менее, он так поступал, не желая нужным объяснять причины. Поэтому сейчас Себастьян трахал обнажённого Джима, при этом сам был полностью одет, не считая расстёгнутой ширинки.
Что было ещё интереснее: отсутствие одежды на Джиме отнюдь не значило его открытость и легкочитабельность. Джим менял лица, как галстуки. Себастьян работал в этом офисе уже полгода и ни разу не видел, чтобы он надел один и тот же галстук. Иногда ему хотелось твёрдо посмотреть в эти безумные чёрные глаза и спросить, о чём он думает, рассчитывая получить честный ответ. Хотелось спросить, почему всё это. Какие планы на будущее. Надолго ли. Потому что он не понимал, имел ли он право на какие-то чувства, уместно ли это вообще будет. Он хотел знать, только ли секс между ними. Они ведь никогда не обсуждали эту ситуацию. Просто так получилось. Сложилось удачно. Себастьян не мог сказать, что он был не доволен: секс ему нравился, даже очень. Всегда выматывающий, до последней цифры в линейке отсчёта, до последнего из десяти миллионов цвета при взрыве на обратной стороне век.
Пять минут спустя перед ними закрылись двери лифта, и Себастьян спросил:
- Ты хоть заплатишь мне сверхурочные?
- Какой ты меркантильный, Себастьян, - притворно опечалился Джим.
- Я не против выходного.
- Я без тебя и дня не проживу.
- А как же суббота-воскресенье?
- У меня камеры в твоей квартире.
Если вы разговариваете с Джимом, вы никогда не можете сказать наверняка, шутит он или говорит серьёзно. Но Себастьян решил на всякий случай хотя бы поискать, когда вернётся домой.
UPD. Дополнение. Секса нет xD
2 267 слов- Я назначаю тебя своим личным секретарём, Моран, - снегом на голову свалился Джим, обращаясь к нему по фамилии, которую использовал, только когда они были на работе или когда он был очень раздражён. Сейчас логичнее звучало первое. На публику они всё ещё оставались боссом, который излишне придирается к своему подчинённому, и подчинённым, который с поистине нескончаемым терпением всё это выносит.
Себастьян понадеялся, что побледнел не слишком заметно, и безо всяких раздумий, не считая заминки от лёгкого шока, ответил:
- Я отказываюсь.
Офис ахнул. Замолкли клацающие кнопки клавиатур, принтеры, сканеры, скрип карандашей и компьютерных стульев. Все следили за разворачивающейся драмой. Судьба (в лице мистера Мориарти, самого жуткого начальника, которого когда-либо носила земля), и так не баловавшая Морана, по мнению сотрудников, внезапно предложила такую шикарную возможность, а он отверг её всё с тем же каменным лицом. Самые различные слухи обещали начать ходить по офису уже с обеда.
Но Себастьяна совершенно не интересовало, что о них будут судачить. Он смотрел на Джима. Тот, казалось, впервые не знал, что сделать. На лице его образовалось это странно потерянное выражение, словно он даже не предполагал подобный вариант и теперь судорожно искал остроумный ответ.
А потом глаза его налились злобой. Себастьян, научившийся видеть оттенки, в течение долгого времени наблюдая за Джимом, теперь мог даже сказать, на каком уровне находилась эта хлынувшая из ниоткуда злость. За что он злился на него? Считал себя униженным, уязвимым, распахнутым настежь?
Развернувшись, он стремительным шагом покинул общее помещение и скрылся в своём личном кабинете, хлопнув дверью. Все синхронно вздрогнули и опустили взгляды, усиленно делая вид, что работают.
Спустя пару минут Эрни решился обратиться:
- Себастьян?
Исключительно шёпотом. Тот не отреагировал.
- Себастьян, - предпринял ещё одну попытку Эрни. – Ну, между нами. Почему?
Себастьян проигнорировал его и в общую столовую на обед не пошёл. Подвергнуться допросам не хотелось, а здесь они не посмеют шуметь, иначе Джим опять взбесится и даже в перерыв, наплевав на распорядок и приличия, завалит всех работой.
До конца рабочего дня Джим больше ни разу не вышел из кабинета и не придрался к Себастьяну. Хотя у него был криво завязан галстук, и он специально допустил ошибку в одном из документов, который отправил Джиму по почте. Настолько очевидную и глупую, что не высказаться по этому поводу было просто невозможно. Тем не менее, Джим удержался, не отправив никаких язвительных комментариев в ответ даже в электронном варианте. Себастьян попытался убедить себя, что тот наверняка сидит сейчас у себя и хихикает, довольный произведённым эффектом, а потом срывается, злится, пишет в файле Word’а проклятья, от которых вянут уши. Но получалось как-то не очень. Нетипично было для Джима так замыкаться, замолкать, закрываться от всего. Неужели он действительно так его задел своим отказом?
Себастьян думал об этом, пока шёл в магазин. Пока стоял в очереди в кассе. Пока делал себе ужин.
У него были на то причины. Во-первых, он считал, что это было исключительно из-за секса. Во-вторых… если Джим хотел держать его поближе к себе, то…
Себастьян вздохнул. Объективных причин для отказа у него не было. Только то, что он чувствовал. Чувствовал к Джиму нечто, не зная, имеет ли он право рассчитывать на какую-то взаимность. Джим ни словом, ни делом не давал понять, что хочет перехода на другую ступень. Никаких намёков на то, что он хотел бы сходить с ним на свидание или что-то вроде того. А Себастьян просто боялся позволить себе лишнее, если окажется ещё ближе. Боялся показать свои чувства, которые… не были никому нужны?
Было всё-таки что-то извращённое в том, чтобы любить человека, который не мог просто сказать “Моран, останься, я хочу трахнуться”, поэтому нагружал тебя работой, которой хватило бы до начала следующего рабочего дня. Конечно, это ведь слишком заурядно – просто сказать. Надо раскидать, посеять, словно зёрна в поле, подсказки, заставить погоняться за каждой буквой простого сообщения по всему Лондону, а в это время развалиться на столе и обмазаться взбитыми сливками, в царственном ожидании поглядывая на дверь и потом возмущённо вскидывая выразительные брови: “Я тут приготовил тебе шикарный подарок в виде прекрасного себя, где ты имел наглость так долго пропадать?!”.
Тем не менее, Себастьян не переставал восхищаться Джимом. В нём чувствовалась сила, которую он, может, не всегда демонстрировал, но при том никогда не терял. У него был потрясающий ум, и Себастьян всё никак не мог понять, почему тот остаётся здесь, в этом то душном, то продуваемым сразу всеми ветрами планеты офисе, а не захватывает континенты, используя свои удивительные возможности.
И Себастьян привык довольствоваться малым. В конце концов, Джим отдавал ему своё тело, насколько наглым в современном циничном мире было просить ещё и о сердце?..
Он вскочил со стула, услышав звонок в дверь и в то же время понимая, что безбожно испортил яичницу. Но к чёрту яичницу, потом можно будет сделать ещё одну, однако что за таинственные визиты? Он вроде не ждал гостей.
За дверью обнаружился Джим. Себастьян застыл в немом удивлении.
- Счастливого Хэллоуина, – безо всякого энтузиазма сообщил вечерний гость.
- Он через две недели, - озадаченно поправил Себастьян.
- Да что ты говоришь! Может, впустишь?
Он посторонился, почти устыдившись своего некультурного поведения, объяснимого лишь вполне логичным шоком.
- Итак. Какого чёрта?
--
- Что ты имеешь в виду? – спросил Себастьян, и Джиму захотелось ему врезать.
Он думал об этом чёртовом отказе весь рабочий день. Почему? Почему Себастьян отказался? Этому не находилось никакого логического объяснения. Любой был бы счастлив повышению. Это значило больше работы, да, но и больше денег. Больше уважения, больше возможностей завести полезные знакомства, поскольку выше должность.
Джим предполагал, что Себастьян не будет в восторге скакать по всему офису, целовать коллег и разбрасывать искусственные цветы с подоконника, устилая себе путь к новому рабочему месту. Тот вообще был не из эмоциональных людей, даже во время секса, что порой очень раздражало. Но он не ожидал, что ответ будет отрицательным. Почему? Никто в офисе не знал, что они состояли в интимной связи, так что никто не стал бы судачить, что Себастьян это место себе через койку получил. Да и “любимчиком босса” его никто бы не назвал, язык просто не повернулся, учитывая, какую драму они устраивали каждый рабочий день. Привычные лица, привычные слова, привычные действия. Никто не мог ничего заподозрить.
Джим проигнорировал письмо Себастьяна, сразу отправив его в корзину, не читая, почти не глядя, зажмуриваясь, едва увидел имя адресанта. Потом всё-таки вернул обратно в “полученные”, но читать не стал. Подождёт.
Джим был очень умным человеком и всегда легко просчитывал действия людей. Мог предугадать их реакции и прочитать их эмоции. По глазам, изгибу губ и бровей, даже по намёку на мимическое движение. Себастьян же представлял собой табло, на котором всё высвечивалось исключительно по желанию самого табло. Это раздражало в той же степени, что и интриговало. И хотя иногда Джиму удавалось угадать, что тот сделает в следующий миг, в некоторых ситуациях тот всё ещё умудрялся удивлять его. Далеко за примером ходить не надо было, взять то же отвергнутое повышение.
--
- А сам ты как думаешь? – раздражённо поинтересовался Джим, повесил на крючок в стене пальто, снял ботинки и прошёл в кухню, явно чувствуя себя хозяином положения. Открыв крышку, раздосадовано цокнул языком на подгоревшую яичницу, устроился на стуле, закинул ногу на ногу и обхватил сцепленными в замок пальцами острое колено. Точно так же он сидел на собеседовании. – Спасибо, чай не буду.
Себастьян обескуражено проследовал за ним, молча пронаблюдал за всем этим театром одного актёра и устроился напротив на складной табуретке, которую вытащил из зазора между стеной и столом.
- Полагаю, тебя удивил мой отказ, - нейтрально отозвался он.
- Всегда ценил твою сообразительность, Моран, - выдавая свою раздражительность очередным обращением по фамилии, буквально пропел Джим. – Ну и?
- Я не должен перед тобой отчитываться. Мы не на работе, и я могу оставить причины своего поступка нераскрытыми.
Что тут можно было сказать? “Извини, я, кажется, люблю тебя и не хочу сорваться в один прекрасный день”? Насколько хреново это прозвучало бы в реальности, если и в голове-то выглядело как-то скомкано, глупо, неправильно?
--
Джим нахмурился. Цену он себе, что ли, набивал? Себастьян, предельно прямолинейный, почему-то избегал ответа на вопрос. Что-то личное? У него была больная бабушка в клинике неподалёку, и он должен был пораньше уходить с работы, чтобы заботиться о ней каждое нечётное число?
Судя по единственному стулу в кухне, жил Себастьян один. Ни один предмет не намекал на присутствие в его жизни (или, во всяком случае, в его квартире) женщины или мужчины, хотя он имел на это право, учитывая их расплывчатые и ни к чему не обязывающие отношения.
Именно поэтому одинокие люди – самые лучшие работники. Им не надо брать экстренные выходные, потому что у них умерла бабушка, попала в аварию жена или заболел ребёнок. Попытка представить “мистера Покерфейса” с детьми чуть было не обернулась для Джима неуместным смехом, так что он подавил эту мысль и вернулся к изначальной теме.
- А если исключить рабочий аспект? Мы ведь не только босс и подчинённый, верно? – почти мягко напомнил он, глядя в тёмно-зелёные глаза Себастьяна и пытаясь прочитать по ним причину. Почему ты отказался, а? Ну почему?..
- Как факт нашей половой связи должен влиять на мою откровенность? – спросил тот, чуть приподняв брови. Всё-таки дома он был чуть открытей. Не скрывал удивления. Или это насмешка?
Джим фыркнул. Резонно, чёрт побери. И правда, как? Да никак. Ему просто хотелось знать. Это было нетипично. Неожиданно.
- Ладно, если не хочешь говорить, может, я попробую угадать? – улыбнулся Джим. – Только обещай честно признаться, если я назову правильный вариант.
Себастьян замер на мгновение, явно обдумывая предложение, а потом медленно, немного скованно кивнул.
- Хорошо… - протянул Джим. – Ты подумал, что я просто решил вознаградить тебя как шикарного любовника?
Логичное, в общем-то, предположение. Только вот Джим никогда бы не сделал ничего подобного. То, как Себастьян вытрахивал из него весь дух, влияло, может, на настроение, но не на отношение к нему, как к работнику.
Тот покачал головой, скользя взглядом по лицу Джима и тоже, видимо, что-то пытаясь выяснить. Интересно, к каким выводам он приходил?
- Ты не хочешь быть ближе ко мне?
Ответ “нет” его, пожалуй, задел бы. Потому что _он_ хотел, чтобы Себастьян был ближе к нему. Как можно ближе. И Джим осознавал, что это выходящее за все рамки собственничество, желание владеть, ревность и злость при одной только мысли, что в квартире, куда он добирался из офиса пешком, могли найтись чьи-то чужие вещи или фотографии, где Себастьян обнимает какую-нибудь симпатичную блондинку… Всё это указывало на то, что он привязался к нему. Хоть и не желал этого. Что у него были… чувства. Которые так же вышли за рамки того, что можно было бы назвать просто “досадной мелочью”.
Себастьян снова покачал головой. Значит, хотел. Хотел быть ближе к нему. Так в чём же дело?
Или…
Джим приоткрыл рот, когда зачаток мысли в правильном направлении посетил его голову. Как раз потому, что хотел быть ближе. Поэтому отказал. Значило ли это..?
“Нет. Нет. Не смей обнадёживаться раньше времени,” – приказал он себе, но всё же нервно облизнул губы.
- Себастьян… Что ты чувствуешь ко мне?
Тот ощутимо напрягся, явно почувствовав неладное. Джим укорил себя за этот вопрос в лоб, за эту заразительную себастьянову прямолинейность. Но было уже поздно.
- Уважение, - последовал короткий ответ.
- А ещё? – мурлыкнул Джим.
- Временами раздражение, - пожал плечами Себастьян.
- И только? – продолжил допытываться он.
- Восхищение.
О. А вот это уже приятно. Очень приятно, честно говоря. Чем, интересно, он в нём восхищался? Ну ладно, детали можно будет выяснить позже. Чувство собственного достоинства подождёт своей кормёжки комплиментами. Сейчас нужно было дойти до главного.
Однако раздражение всё же взяло верх, хотя Джим запретил себе замечание о том, что раздражение было не чувством, а скорее эмоцией. Оно было мимолётным, возникало в определённые мгновения, а потом исчезало. Не в счёт. Впрочем, спасибо и на том, что откровенничает. Несмотря на то, что пока никаких особых секретов не прозвучало, большинство работников наверняка испытывало к нему что похлеще раздражения, а всё-таки это уже считалось за диалог. Обсуждение.
- Себастьян… - прошипел он. – Не заставляй меня тянуть из тебя ответы клещами. Давай я повторю свой вопрос, а ты постараешься ответить что-нибудь более существенное, хорошо? Что ты ко мне чувствуешь?
Тот замялся, но потом выдавил:
- Что-то ещё.
Интрига-интрига, какая прелесть!..
- Что включает в себя это "что-то ещё"? – осторожно спросил Джим.
- Я хочу быть рядом с тобой чаще. Проводить с тобой больше времени. Я хочу иметь возможность прикасаться к тебе. Просто так, необязательно только во время секса. Я хочу ослабить контроль и быть собой.
Все эти признания были чрезвычайно приятны и, кажется, являлись составляющими одного простого и короткого слова, ради которого можно было и не устраивать весь этот цирк с допросом, только вот вырисовывалась одна проблема. Маленькая такая, практически ничего не значащая. Себастьян произнёс всё это таким голосом, словно диктовал список продуктов, которые надо будет купить в следующий поход в магазин. Если бы Джим не привык к его невыразительности, он бы и вовсе посчитал, что это неправда. Какое-то издевательство. Будто и не о себе говорил. Не о них.
- Ты… - бросая почти все свои силы на попытку сдержать закипающую внутри ярость, выдохнул Джим, глаза его горели инфернальным огнём. – Ты, чёрт возьми, признаёшься мне в полностью взаимных чувствах, и у тебя при этом голос и выражение лица, как у диспетчера в аэропорту с недосыпа?!
Себастьян только было открыл рот, чтобы оправдаться, как замер, ошарашено глядя на Джима. И тут Джим понял, что, кажется, ляпнул лишнее.
--
- Полностью взаимных? – недоумённо повторил Себастьян. – Но ты же не… Почему ты ничего не сказал?
- Я, знаешь ли, тоже человек, - фыркнул Джим. – И я тоже могу быть в чём-то не уверен. Например, что тебе это надо.
- Ты мог бы просто спросить, - заметил искренне удивлённый Себастьян, даже не нахмурившись, когда тот шёпотом передразнил: “Просто спросить”. – Ты даже намёка ни дал, что хотел бы что-то изменить.
--
- А почему /я/ должен постоянно проявлять инициативу? Ты мужик, или где?! – справедливо возмутился Джим и, тут же сориентировавшись, ответил на страстный поцелуй, которым его наградили, впечатав в стену.
Кажется, у него всё-таки будет личный секретарь…
-
-
05.12.2012 в 23:57я не знаю. что сказать, кроме "спасибо, я кончил", "ещё!" и "все кинки успешно оттоптаны".
интересно то, что это ПВП со смыслом, вот прям как я люблю **
спасииииибо
-
-
06.12.2012 в 00:05-
-
06.12.2012 в 00:40милая, ты прекрасна, ну! *_*
I love the way you write~
-
-
06.12.2012 в 08:03Я вот даже не знаю, что именно мне тут больше понравилось, потому что всё оно
Люблю я ПВП твои, вообще всё твоё люблю***
-
-
07.12.2012 в 21:16именно так. как я себе это представляла, когда мы говорили в аське.
черт, эти двое - сплошной секс и кинк даже без секса и кинков. как так вообще. хд
ты чудо
-
-
08.12.2012 в 14:12- А почему /я/ должен постоянно проявлять инициативу? Ты мужик, или где?! – справедливо возмутился Джим и, тут же сориентировавшись, ответил на страстный поцелуй, которым его наградили, впечатав в стену. Кажется, у него всё-таки будет личный секретарь…
Эти вот их выяснения отношений такие, эти попытки Джима вытянуть всё из Себа, ну шикарно же, хорошо так делают))