Реализую свою любовь к деталям

[verloreneskind]

"Изменения", МорМор, постРейхенбах, PG, OOC, AU, намёк на happy ending, >400 слов

Полосы, нити и кривые

Джим отмечает, что изменения в Бастиане за целых три года минимальные и, пожалуй, исключительно сезонные. На дворе июнь-месяц, поэтому у Морана на ногах толстые белые полосы – не загоревшие участки кожи, прикрытые дурацкими огромными сандалиями, которые тот надевал каждое лето. На левой руке, на запястье, почти такая же полоса – от часов, которые Джим подарил ему на один из Новых Годов, что они встречали вместе. Себ тогда скривил губы недовольно на такое расточительство, но признал, что подарок приятный и функциональный. Всяко лучше безделушки на подоконник.
Моран не выглядит осунувшимся и уставшим, убитым горем. Он не выглядит счастливым, словно… честно говоря, Джим никогда не видел его счастливым, чтобы вот так, в открытую, с улыбкой до ушей и блеском в глазах, и поэтому не знает, с чем сравнить, какой привести пример. Он выглядит как Моран. Привычный Моран. В глазах его нет ни злости, ни отвращения, ни боли. Словно это какой-то дежурный визит, а не, фигурально выражаясь, воскрешение из мёртвых. Он даже не удивлён. Словно такое случается каждый день. Ну или каждые два: в один застрелился, в другой – возвратился.
А вот сам Джим не может похвастаться неизменностью. Правда, его изменения скрыты одеждой. Короткая кривая под левой лопаткой. Тонкая нитка на правой ладони, похерившая почти все линии – от судьбы до интеллекта. Парочка рубцов на животе. Да, эти три года он явно не на тропических пляжах коктейли потягивал.
Позже, когда Джим лежит на кровати, ёрзая и поскуливая, буквально умоляя, чтобы его избавили от узких джинсов и белья, Моран целует его в раскрытую ладонь. И это цепляет куда сильнее, чем он хотел бы в этом признаться. Моран целует его в живот, прикасается губами к рубцам. Переворачивает на живот и проводит языком по кривой под лопаткой. И делает всё это настолько бережно, словно хочет исцелить этой лаской и заботой. Джиму стыдно. Джиму стыдно даже притом, что он делал всё это во благо. Он готовил эти аргументы для Себа, который, он был уверен, с трудом выслушает и всё равно потом врежет от всей души. Но больше, как видно, они пригодились бы ему самому.
Джим знает, что некоторые изменения нельзя увидеть. Нельзя приурочить к сезонам. Они там, внутри. Метафорические рубцы на сердце. Но с этим он тоже надеется справиться. Он гладит рукой по груди в той области, водит кончиками пальцев и шепчет: “Заживай, заживай”. Моран, сбросивший вместе со своим извечным контролем заодно где-то лет пять, коротко улыбается во сне.