Мои двери всегда для вас открыты. Выходите ©
Название: Любовник из снов
Автор: Verlorenes Kind
Направленность: слэш
Фандом: Sherlock BBC
Жанр: PWP, fluff
Рейтинг: R
Размер: 2 278 слов
Персонажи: Майкрофт Холмс, Грегори Лестрейд.
Предупреждения: OOC, AU.
Секс во сне- Ты ждал меня, - /он/ обнимает Грега со спины и выдыхает слова прямо в ухо, щекотно и жарко. Грег чувствует улыбку на /его/ губах, но не оборачивается. Таковы правила игры.
Этот человек – которого можно почувствовать, но нельзя увидеть – всегда приходит к нему во сне. И всегда обнимает со спины. В душе, как сейчас. На кровати. Когда Грег стоит у окна и в лучших традициях бульварных романов наблюдает за движением большого города, мельканием фар автомобилей на дорогах. Действие необязательно происходит в его квартире. Это может быть баснословно дорогой номер в отеле или /его/ дом. Красиво и со вкусом обставленный, но почему-то кажущийся нежилым. Словно хозяин проводит в нём мало времени.
- Ждал, - выдыхает Грегори, чуть запрокинув голову, подставляя лицо струям воды. Какой смысл отпираться? Это же сон. Ничего постыдного или странного в том, что ты ждёшь воображаемого любовника, нет. Странно только, что эти сны всегда невероятно яркие и как будто слишком реальные.
- Я скучал по тебе, - признаётся /он/. Прижимается губами к его макушке, оглаживает руками бока. Грег закрывает глаза и подаётся назад. /Он/ тоже обнажён. Возбуждённый член касается ягодиц. От этого по телу проходит дрожь.
Во сне никогда не удивляешься тому, чему обязательно удивился бы в реальности. Например, откуда /он/ берёт смазку, если обе руки его были заняты оглаживанием тела, а карманов на теле явно не было. Но Грег не ждёт логичности от того, что происходит у него в голове, пока он спит, и только прогибается, невербально не то что умоляя, а даже требуя, чтобы /он/ начал его растягивать. Второй рукой /он/ проводит по его груди, касается пальцами соска, теребит и надавливает, раздразнивая, распаляя ещё больше. Грег дышит коротко и рвано, теряясь в ощущениях, двигаясь к /нему/, раскрытый, жаждущий, бесстыдный. В картину неуместной нотой вплетается этот смешной звук, когда руки скользят по запотевшей поверхности дверцы душевой кабинки.
/Он/ входит, и Грег стонет, громко, не сдерживаясь. Голова уже немного кружится, а перед глазами всё расплывается.
- Ты такой узкий… - /его/ голос меняется из-за хрипотцы и теперь звучит ещё сексуальнее. – Несмотря на то, как часто мы с тобой это делаем, ты по-прежнему невероятно узкий, сжимаешь меня, удерживаешь в себе…
Грег жмурится и закусывает губу. Он знает, что это всего лишь констатация факта, но всё равно хочется мучительно покраснеть. Это слишком откровенно. Это просто слишком. Однако он никогда не просит /его/ остановиться. Слушает /его/ хриплый голос, шепчущий непристойности, обжигающий дыханием ухо, и плавится, утопает в нём.
Грег кричит, когда /он/ задевает членом простату, сменив угол проникновения, и бесстыдно насаживается, подаётся навстречу, иногда забывая вдохнуть. Перед глазами яркие всполохи, в голове ни единой мысли, и только этот голос, от которого сносит крышу, который доводит до грани, заставляет сорваться в пучину удовольствия.
Грег кончает и…
…просыпается. И, обречённо вздохнув, отправляется в душ. Холодный, разумеется.
Это продолжается уже две недели. Две недели в состоянии, словно у него переходный возраст по второму кругу. У него в волосах уже проглядывается седина: явно не тот период, когда порно-канал в голове включается за бесплатно. Конечно, личная жизнь у него не цветёт и пахнет, но он и не испытывает в этом особой потребности. К тому же, слишком устаёт на работе. Новая должность, новые требования, новые обязанности. Нет времени, чтобы уделять кому-то внимание, ходить на свидания. А краткосрочные отношения, партнёр на одну ночь – это не то, чего он хочет.
Грег завязывает мятый галстук и вздыхает. Если секс во сне – практически идеальный вариант, то почему же так хочется встретиться с этим человеком, чьё лицо он никак не может увидеть?..
Грег хватается за полку высокого стеллажа в библиотеке, где когда-то искал информацию по самым известным преступникам прошлых лет. Только тогда ему было лет двадцать, и он учился в полицейской академии, а сейчас ему тридцать шесть, он стоит со спущенными штанами и стискивает зубы, чтобы не застонать от того, как /он/ вколачивается в него, стискивая пальцами бёдра.
- Такой отзывчивый… - хрипит /он/ и на мгновение смыкает зубы на плече. – Грегори…
Грег вскрикивает, и острое удовольствие прошивает его тело, а в глазах искры и звёзды. Так банально. Так удивительно, что только человек из снов, без лица и имени, способен заставить его чувствовать себя так.
У него в жизни нет ни одного человека, который звал бы его полным именем. На работе кличут детективом, что не удивительно, бывшая жена всегда звала сокращённо, а мать и отец умерли. И сейчас это кажется чем-то интимным, настолько правильным для безликого любовника, что перехватывает дыхание. Наверное, это какая-то извращённая форма нарциссизма – возбуждаться от звучания собственного имени. Но зато каким голосом, о!..
/Он/ обхватывает одной рукой член Грега и двигает по нему в такт своим движениям. А сам Грег почему-то чертовски нервничает, хотя откуда-то знает, что за окном темно и в библиотеке уже никого нет. Никого из тех, кого можно привлечь непристойными звуками. В какой-то момент, когда пальцы слабнут, он проезжается руками дальше и опрокидывает несколько книг с другой стороны стеллажа. Из-за потрясающей акустики грохот разносится по всему помещению, раздаётся эхом то там, то здесь. Обиженно и возмущённо шуршат страницы, полка слегка скрипит.
- Осторожнее, Грегори… - насмешливо тянет /он/ и прикусывает его ухо. Грег издаёт тихий, короткий стон и утыкается в полку лбом, прерывисто дыша. В голове бьётся “немогунемогунемогубольше”, всё ближе к грани, взрывы петард на обратной стороне век, финальный стон, посылающий волну мурашек от затылка до копчика…
Грег рывком садится на кровати.
Шестнадцать дней. Уже шестнадцать дней подряд. То ли праздник, то ли наказание, адова мука. Забыть бы хоть раз ради разнообразия, что снилось ночью.
Если можно было бы, Грег написал бы на любовника из снов жалобу. За то, что он: а) слишком сексуален; б) слишком мешает ему сосредоточиться на работе. Очень сложно вести опрос подозреваемых, когда в голове до сих пор мелькают эти картины. Утешать новоиспечённых вдов и осиротевших детей, сопоставлять данные в голове, делать выводы. Даже просто сидеть за столом, закинув на него ноги и безмятежно попивая кофе из кружки с надписью “Cop #1” и трещиной у ручки, тоже тяжело.
Донован ухмыляется и ехидничает что-то про личную жизнь, когда они вместе отправляются на обеденный перерыв. Грег лениво отмахивается, заодно растворяя сигаретный дым в воздухе. Не рассказывать же коллеге, что по ночам он занимается сексом с потрясающим мужчиной, имени которого не знает, а лицо, из-за своеобразной позы, никак не может разглядеть. Это по меньшей мере неловко. Не менее неловко, впрочем, как и возможность встретиться с человеком, однажды всё-таки вычислив его. Он уже представлял свои первые слова: “М, здрасьте. А вы мне снитесь. В уединённых местах. Если вы понимаете, о чём я”. Смех да и только.
Иногда Грег ловит себя на странных мыслях вроде “А понравится ли ему, что я курю?”. Как будто он действительно может встретиться с этим человеком. Что ж, если от него пахло табаком, во сне любовник никогда на это не жаловался. Хоть один плюс.
Впереди работа, Грег пьёт кофе и краем глаза, уставившись в окно, отмечает заинтересованный взгляд Донован. Они достаточно близки, чтобы она любопытствовала, но недостаточно, чтобы она делала это вслух.
Интересно, а /он/ любит кофе или предпочитает чай?..
Грег стискивает пальцами край стола в собственном кабинете, который ему выделили по случаю вступления в новую должность. Он распластан по поверхности и прижимается грудью к каким-то неудавшимся отчётам. Но документация интересует его в последнюю очередь, поскольку это очередной сон, и /он/ стоит сзади, поглаживая его по спине и двигая пальцами, растягивая его, подготавливая с тщательностью и медлительностью, граничащей с садизмом. Снова дразнит. Мучает. Не даёт больше.
- Я знаю, о чём ты думаешь, - говорит /он/, и Грег снова слышит в его голосе улыбку. – А вдруг нас кто-нибудь обнаружит? Но разве тебя не возбуждает это?
Грег может признаться хотя бы самому себе, что да, немного возбуждает. Больше будоражит, но ещё и добавляет остроты в это занятие.
На этот раз они вытворяют всё это днём, и не исключено, что какой-нибудь извращенец наблюдает за ними через телескоп из соседнего здания или с его крыши. Идея маловероятная, больше шансов, что вернутся сослуживцы с обеденного перерыва и застанут его за весьма интересным занятием. Грег ловит себя на глупой мысли, а что бы подумала Донован, вчерашним днём ехидничавшая на тему личной жизни. Наверняка подобная демонстрация сполна ответит на её предположения.
А ещё проскальзывает мысль, что уже второй раз /он/ выбирает людные места, которые пустуют в этих эротических сновидениях. Но нервы Грегу это всё равно порядочно щекочет. Кажется, что кто-нибудь обязательно застукает и распустит слухи. Не то чтобы он очень волновался за свою репутацию, особенно во сне, но…
Когда /он/ особенно удачно двигает пальцами, Грег издаёт что-то среднее между всхлипом и стоном и отчаянно подаётся назад, прогибаясь, стараясь неумело спровоцировать. Он кожей, даже через рубашку, чувствует, что /он/ хочет. Но оттягивает момент, как может, чтобы довести до безумия их обоих. А внутри что-то трепещет, сжимается в тугой комок от предвкушения, тянет внизу живота почти болезненно, но в то же время так хорошо и так правильно.
Грег чувствует себя удивительно правильным, когда занимается этим с /ним/. Когда слышит развратный шлепок бёдер о ягодицы. Когда сжимает мышцы, вызывая у /него/ стон. Когда закрывает глаза и видит яркие звёзды всех цветов радуги одновременно. Он до невозможного полноценный, завершённый, гармоничный. Олицетворение нирваны и дзена в одном флаконе, несмотря на некоторую нервозность и неопределённость. Всё это второстепенно, неважно…
Грег открывает глаза и несколько минут просто созерцает знакомый потолок спальни. Практически медитирует. Ему потрясающе спокойно и хорошо. Даже на работу идти не хочется. Но, к сожалению, выходной только завтра, и только завтра он получит возможность провести с /ним/ больше времени. Может, после секса они ещё и на свидание сходят. И таинственный любовник наконец покажется ему во всей красе.
Грег укоряет себя. Расчувствовавшаяся барышня, не иначе. Воображаемый роман с воображаемым человеком. “Скандалы, интриги, расследования”. Спасибо, и в Скотланд-Ярде этого в избытке, не хватало ещё в личную жизнь тянуть.
Кофе сегодня вкуснее обычного, и подгорелые тосты совсем не ощущаются, как таковые. В окно светит солнце, и его луч падает на кухонный стол, едва касаясь тарелки. Всё намекает на хороший день, и Грег не хочет быть подозрительным, не хочет думать о том, что эта идиллия обязательно разрушится. Может, и нет, кто знает? Имеет же хоть один детектив на один счастливый день, не считая праздники?
Не исключено, что и дела-то сегодня не подвернётся, а будет сплошная рутина, одни только неважные бумаги, с заполнением которых и повременить не грех. Описание улик по закрытым делам подождёт, а вот кружка кофе – совсем другое дело, такое в долгий ящик откладывать нельзя.
С подобными невероятно позитивными мыслями Грег и отправляется на работу. Галстук на этот раз отглаженный, ботинки блестят, рубашка чистая.
Однако дело всё-таки находится, и это ещё не самое печальное. На месте преступления внезапно появляется какой-то кудрявый тощий юнец и, мешая полицейским, принимается осматривать труп и бормотать что-то себе под нос. Когда Грег пытается его выпроводить, тот вскидывает голову и, глядя своими горящими энтузиазмом серыми глазами, уверяет, что может помочь, если дать ему ещё пару минут, конечно, вычислить убийцу. Грег фыркает и говорит констеблям выпроводить нахального мальчишку. Тот не даётся и тараторит, что инспектор разведён, недавно на новой должности, ещё три недели назад страдал бессонницей и в прошлом месяце потерял часы, явно подаренные кем-то дорогим, скорее всего, матерью, а потом советует поискать их не под кроватью, а под матрасом, уже совсем сбивчиво объясняя, как они туда попали.
Грег замирает на месте и останавливает помощников. Такое невозможно узнать по каким-то мелочам. Ведь невозможно, правда? Он не говорил о своих часах никому из сослуживцев, про бессонницу, вероятно, догадывались и так, но не рисковали лезть с советами, про развод можно было заметить по белой полоске на безымянном пальце, но про должность-то он откуда узнал? Как?
Мальчишка видит это удивление и торжествующе улыбается. Затем называется Шерлоком и исчезает, сказав, что ещё заглянет. Оставшись в полном недоумении, Грег несколько секунд просто смотрит ему вслед, пока тот не исчезает за первым же поворотом, взмахнув напоследок полами своего чёрного плаща, а потом возвращается к работе. Он бессовестно радуется, что не успел поддаться слабости и спросить, что же Шерлок выяснил о трупе за эти короткие мгновения.
Позже, когда он приезжает в офис и занимается оформлением документов, заходит Донован и сообщает, что к нему мистер Холмс по поводу брата. Фамилия кажется незнакомой, ни в каких делах вроде не фигурировал. Что от него хотят?
Грег кивает, разрешая впустить.
В кабинет входит мужчина средних лет с лёгкой улыбкой на губах и зонтом в руках. На нём дорогой костюм-тройка, лучи солнца играют на булавке для галстука.
- Мистер Холмс, - здоровается Грег.
- Инспектор Лестрейд, - отзывается тот. – Можно просто Майкрофт. Я хотел бы поговорить с вами о своём брате. Его зовут Шерлок. Я слышал, он навестил вас сегодня.
Грег выпускает из ослабевших пальцев ручку. Голос. Глубокий, приятный голос. /Тот самый/. О. Боже. О, чёрт. О, нет!.. Нет, не сейчас, пожалуйста.
- Да, ваши сведения верны, - Грег слышит себя словно издалека, мыслями в своих эротических снах и… боже, они же делали это на его столе. В его кабинете.
“Надеюсь, сон не вещий, а то вышло бы как-то спонтанно”.
- Я хотел бы попросить вас, инспектор… сотрудничать с ним, - Грег пялится на губы, которые шевелятся при словах, и старается убедить себя этого не делать. Это совершенно ненормально. “Не делай этого. Перестань”. – Я не угрожаю вам, ни в коем случае, но Шерлок не оставит вас в покое. Ему действительно интересно расследовать преступления, он возомнил себя, знаете ли, единственным в мире консультирующим детективом, так что будет очень настойчив. Просто дайте ему шанс, хорошо?
Грег отсутствующе улыбается, пропускает половину слов и плавится, плавится, плавится от этого голоса. Может, это продолжение сна? Может, он задремал за бумагами? Хочется ущипнуть себя.
“Просто Майкрофт” заботливо интересуется:
- Инспектор, с вами всё в порядке?
Грег словно просыпается.
- Да. Да, всё чудесно. Знаете, мистер Холмс, я ничего не могу обещать, но я постараюсь. Методы его работы необычны, возможно, я хотел бы поближе с ними познакомиться.
- Вот и чудесно, - Майкрофт улыбается коротко и поднимается. – Благодарю за уделённое мне время. И, я уверен, это не последняя наша встреча, инспектор.
Грег хмыкает.
Ночью Майкрофт ему не снится.
Автор: Verlorenes Kind
Направленность: слэш
Фандом: Sherlock BBC
Жанр: PWP, fluff
Рейтинг: R
Размер: 2 278 слов
Персонажи: Майкрофт Холмс, Грегори Лестрейд.
Предупреждения: OOC, AU.
Секс во сне- Ты ждал меня, - /он/ обнимает Грега со спины и выдыхает слова прямо в ухо, щекотно и жарко. Грег чувствует улыбку на /его/ губах, но не оборачивается. Таковы правила игры.
Этот человек – которого можно почувствовать, но нельзя увидеть – всегда приходит к нему во сне. И всегда обнимает со спины. В душе, как сейчас. На кровати. Когда Грег стоит у окна и в лучших традициях бульварных романов наблюдает за движением большого города, мельканием фар автомобилей на дорогах. Действие необязательно происходит в его квартире. Это может быть баснословно дорогой номер в отеле или /его/ дом. Красиво и со вкусом обставленный, но почему-то кажущийся нежилым. Словно хозяин проводит в нём мало времени.
- Ждал, - выдыхает Грегори, чуть запрокинув голову, подставляя лицо струям воды. Какой смысл отпираться? Это же сон. Ничего постыдного или странного в том, что ты ждёшь воображаемого любовника, нет. Странно только, что эти сны всегда невероятно яркие и как будто слишком реальные.
- Я скучал по тебе, - признаётся /он/. Прижимается губами к его макушке, оглаживает руками бока. Грег закрывает глаза и подаётся назад. /Он/ тоже обнажён. Возбуждённый член касается ягодиц. От этого по телу проходит дрожь.
Во сне никогда не удивляешься тому, чему обязательно удивился бы в реальности. Например, откуда /он/ берёт смазку, если обе руки его были заняты оглаживанием тела, а карманов на теле явно не было. Но Грег не ждёт логичности от того, что происходит у него в голове, пока он спит, и только прогибается, невербально не то что умоляя, а даже требуя, чтобы /он/ начал его растягивать. Второй рукой /он/ проводит по его груди, касается пальцами соска, теребит и надавливает, раздразнивая, распаляя ещё больше. Грег дышит коротко и рвано, теряясь в ощущениях, двигаясь к /нему/, раскрытый, жаждущий, бесстыдный. В картину неуместной нотой вплетается этот смешной звук, когда руки скользят по запотевшей поверхности дверцы душевой кабинки.
/Он/ входит, и Грег стонет, громко, не сдерживаясь. Голова уже немного кружится, а перед глазами всё расплывается.
- Ты такой узкий… - /его/ голос меняется из-за хрипотцы и теперь звучит ещё сексуальнее. – Несмотря на то, как часто мы с тобой это делаем, ты по-прежнему невероятно узкий, сжимаешь меня, удерживаешь в себе…
Грег жмурится и закусывает губу. Он знает, что это всего лишь констатация факта, но всё равно хочется мучительно покраснеть. Это слишком откровенно. Это просто слишком. Однако он никогда не просит /его/ остановиться. Слушает /его/ хриплый голос, шепчущий непристойности, обжигающий дыханием ухо, и плавится, утопает в нём.
Грег кричит, когда /он/ задевает членом простату, сменив угол проникновения, и бесстыдно насаживается, подаётся навстречу, иногда забывая вдохнуть. Перед глазами яркие всполохи, в голове ни единой мысли, и только этот голос, от которого сносит крышу, который доводит до грани, заставляет сорваться в пучину удовольствия.
Грег кончает и…
…просыпается. И, обречённо вздохнув, отправляется в душ. Холодный, разумеется.
Это продолжается уже две недели. Две недели в состоянии, словно у него переходный возраст по второму кругу. У него в волосах уже проглядывается седина: явно не тот период, когда порно-канал в голове включается за бесплатно. Конечно, личная жизнь у него не цветёт и пахнет, но он и не испытывает в этом особой потребности. К тому же, слишком устаёт на работе. Новая должность, новые требования, новые обязанности. Нет времени, чтобы уделять кому-то внимание, ходить на свидания. А краткосрочные отношения, партнёр на одну ночь – это не то, чего он хочет.
Грег завязывает мятый галстук и вздыхает. Если секс во сне – практически идеальный вариант, то почему же так хочется встретиться с этим человеком, чьё лицо он никак не может увидеть?..
Грег хватается за полку высокого стеллажа в библиотеке, где когда-то искал информацию по самым известным преступникам прошлых лет. Только тогда ему было лет двадцать, и он учился в полицейской академии, а сейчас ему тридцать шесть, он стоит со спущенными штанами и стискивает зубы, чтобы не застонать от того, как /он/ вколачивается в него, стискивая пальцами бёдра.
- Такой отзывчивый… - хрипит /он/ и на мгновение смыкает зубы на плече. – Грегори…
Грег вскрикивает, и острое удовольствие прошивает его тело, а в глазах искры и звёзды. Так банально. Так удивительно, что только человек из снов, без лица и имени, способен заставить его чувствовать себя так.
У него в жизни нет ни одного человека, который звал бы его полным именем. На работе кличут детективом, что не удивительно, бывшая жена всегда звала сокращённо, а мать и отец умерли. И сейчас это кажется чем-то интимным, настолько правильным для безликого любовника, что перехватывает дыхание. Наверное, это какая-то извращённая форма нарциссизма – возбуждаться от звучания собственного имени. Но зато каким голосом, о!..
/Он/ обхватывает одной рукой член Грега и двигает по нему в такт своим движениям. А сам Грег почему-то чертовски нервничает, хотя откуда-то знает, что за окном темно и в библиотеке уже никого нет. Никого из тех, кого можно привлечь непристойными звуками. В какой-то момент, когда пальцы слабнут, он проезжается руками дальше и опрокидывает несколько книг с другой стороны стеллажа. Из-за потрясающей акустики грохот разносится по всему помещению, раздаётся эхом то там, то здесь. Обиженно и возмущённо шуршат страницы, полка слегка скрипит.
- Осторожнее, Грегори… - насмешливо тянет /он/ и прикусывает его ухо. Грег издаёт тихий, короткий стон и утыкается в полку лбом, прерывисто дыша. В голове бьётся “немогунемогунемогубольше”, всё ближе к грани, взрывы петард на обратной стороне век, финальный стон, посылающий волну мурашек от затылка до копчика…
Грег рывком садится на кровати.
Шестнадцать дней. Уже шестнадцать дней подряд. То ли праздник, то ли наказание, адова мука. Забыть бы хоть раз ради разнообразия, что снилось ночью.
Если можно было бы, Грег написал бы на любовника из снов жалобу. За то, что он: а) слишком сексуален; б) слишком мешает ему сосредоточиться на работе. Очень сложно вести опрос подозреваемых, когда в голове до сих пор мелькают эти картины. Утешать новоиспечённых вдов и осиротевших детей, сопоставлять данные в голове, делать выводы. Даже просто сидеть за столом, закинув на него ноги и безмятежно попивая кофе из кружки с надписью “Cop #1” и трещиной у ручки, тоже тяжело.
Донован ухмыляется и ехидничает что-то про личную жизнь, когда они вместе отправляются на обеденный перерыв. Грег лениво отмахивается, заодно растворяя сигаретный дым в воздухе. Не рассказывать же коллеге, что по ночам он занимается сексом с потрясающим мужчиной, имени которого не знает, а лицо, из-за своеобразной позы, никак не может разглядеть. Это по меньшей мере неловко. Не менее неловко, впрочем, как и возможность встретиться с человеком, однажды всё-таки вычислив его. Он уже представлял свои первые слова: “М, здрасьте. А вы мне снитесь. В уединённых местах. Если вы понимаете, о чём я”. Смех да и только.
Иногда Грег ловит себя на странных мыслях вроде “А понравится ли ему, что я курю?”. Как будто он действительно может встретиться с этим человеком. Что ж, если от него пахло табаком, во сне любовник никогда на это не жаловался. Хоть один плюс.
Впереди работа, Грег пьёт кофе и краем глаза, уставившись в окно, отмечает заинтересованный взгляд Донован. Они достаточно близки, чтобы она любопытствовала, но недостаточно, чтобы она делала это вслух.
Интересно, а /он/ любит кофе или предпочитает чай?..
Грег стискивает пальцами край стола в собственном кабинете, который ему выделили по случаю вступления в новую должность. Он распластан по поверхности и прижимается грудью к каким-то неудавшимся отчётам. Но документация интересует его в последнюю очередь, поскольку это очередной сон, и /он/ стоит сзади, поглаживая его по спине и двигая пальцами, растягивая его, подготавливая с тщательностью и медлительностью, граничащей с садизмом. Снова дразнит. Мучает. Не даёт больше.
- Я знаю, о чём ты думаешь, - говорит /он/, и Грег снова слышит в его голосе улыбку. – А вдруг нас кто-нибудь обнаружит? Но разве тебя не возбуждает это?
Грег может признаться хотя бы самому себе, что да, немного возбуждает. Больше будоражит, но ещё и добавляет остроты в это занятие.
На этот раз они вытворяют всё это днём, и не исключено, что какой-нибудь извращенец наблюдает за ними через телескоп из соседнего здания или с его крыши. Идея маловероятная, больше шансов, что вернутся сослуживцы с обеденного перерыва и застанут его за весьма интересным занятием. Грег ловит себя на глупой мысли, а что бы подумала Донован, вчерашним днём ехидничавшая на тему личной жизни. Наверняка подобная демонстрация сполна ответит на её предположения.
А ещё проскальзывает мысль, что уже второй раз /он/ выбирает людные места, которые пустуют в этих эротических сновидениях. Но нервы Грегу это всё равно порядочно щекочет. Кажется, что кто-нибудь обязательно застукает и распустит слухи. Не то чтобы он очень волновался за свою репутацию, особенно во сне, но…
Когда /он/ особенно удачно двигает пальцами, Грег издаёт что-то среднее между всхлипом и стоном и отчаянно подаётся назад, прогибаясь, стараясь неумело спровоцировать. Он кожей, даже через рубашку, чувствует, что /он/ хочет. Но оттягивает момент, как может, чтобы довести до безумия их обоих. А внутри что-то трепещет, сжимается в тугой комок от предвкушения, тянет внизу живота почти болезненно, но в то же время так хорошо и так правильно.
Грег чувствует себя удивительно правильным, когда занимается этим с /ним/. Когда слышит развратный шлепок бёдер о ягодицы. Когда сжимает мышцы, вызывая у /него/ стон. Когда закрывает глаза и видит яркие звёзды всех цветов радуги одновременно. Он до невозможного полноценный, завершённый, гармоничный. Олицетворение нирваны и дзена в одном флаконе, несмотря на некоторую нервозность и неопределённость. Всё это второстепенно, неважно…
Грег открывает глаза и несколько минут просто созерцает знакомый потолок спальни. Практически медитирует. Ему потрясающе спокойно и хорошо. Даже на работу идти не хочется. Но, к сожалению, выходной только завтра, и только завтра он получит возможность провести с /ним/ больше времени. Может, после секса они ещё и на свидание сходят. И таинственный любовник наконец покажется ему во всей красе.
Грег укоряет себя. Расчувствовавшаяся барышня, не иначе. Воображаемый роман с воображаемым человеком. “Скандалы, интриги, расследования”. Спасибо, и в Скотланд-Ярде этого в избытке, не хватало ещё в личную жизнь тянуть.
Кофе сегодня вкуснее обычного, и подгорелые тосты совсем не ощущаются, как таковые. В окно светит солнце, и его луч падает на кухонный стол, едва касаясь тарелки. Всё намекает на хороший день, и Грег не хочет быть подозрительным, не хочет думать о том, что эта идиллия обязательно разрушится. Может, и нет, кто знает? Имеет же хоть один детектив на один счастливый день, не считая праздники?
Не исключено, что и дела-то сегодня не подвернётся, а будет сплошная рутина, одни только неважные бумаги, с заполнением которых и повременить не грех. Описание улик по закрытым делам подождёт, а вот кружка кофе – совсем другое дело, такое в долгий ящик откладывать нельзя.
С подобными невероятно позитивными мыслями Грег и отправляется на работу. Галстук на этот раз отглаженный, ботинки блестят, рубашка чистая.
Однако дело всё-таки находится, и это ещё не самое печальное. На месте преступления внезапно появляется какой-то кудрявый тощий юнец и, мешая полицейским, принимается осматривать труп и бормотать что-то себе под нос. Когда Грег пытается его выпроводить, тот вскидывает голову и, глядя своими горящими энтузиазмом серыми глазами, уверяет, что может помочь, если дать ему ещё пару минут, конечно, вычислить убийцу. Грег фыркает и говорит констеблям выпроводить нахального мальчишку. Тот не даётся и тараторит, что инспектор разведён, недавно на новой должности, ещё три недели назад страдал бессонницей и в прошлом месяце потерял часы, явно подаренные кем-то дорогим, скорее всего, матерью, а потом советует поискать их не под кроватью, а под матрасом, уже совсем сбивчиво объясняя, как они туда попали.
Грег замирает на месте и останавливает помощников. Такое невозможно узнать по каким-то мелочам. Ведь невозможно, правда? Он не говорил о своих часах никому из сослуживцев, про бессонницу, вероятно, догадывались и так, но не рисковали лезть с советами, про развод можно было заметить по белой полоске на безымянном пальце, но про должность-то он откуда узнал? Как?
Мальчишка видит это удивление и торжествующе улыбается. Затем называется Шерлоком и исчезает, сказав, что ещё заглянет. Оставшись в полном недоумении, Грег несколько секунд просто смотрит ему вслед, пока тот не исчезает за первым же поворотом, взмахнув напоследок полами своего чёрного плаща, а потом возвращается к работе. Он бессовестно радуется, что не успел поддаться слабости и спросить, что же Шерлок выяснил о трупе за эти короткие мгновения.
Позже, когда он приезжает в офис и занимается оформлением документов, заходит Донован и сообщает, что к нему мистер Холмс по поводу брата. Фамилия кажется незнакомой, ни в каких делах вроде не фигурировал. Что от него хотят?
Грег кивает, разрешая впустить.
В кабинет входит мужчина средних лет с лёгкой улыбкой на губах и зонтом в руках. На нём дорогой костюм-тройка, лучи солнца играют на булавке для галстука.
- Мистер Холмс, - здоровается Грег.
- Инспектор Лестрейд, - отзывается тот. – Можно просто Майкрофт. Я хотел бы поговорить с вами о своём брате. Его зовут Шерлок. Я слышал, он навестил вас сегодня.
Грег выпускает из ослабевших пальцев ручку. Голос. Глубокий, приятный голос. /Тот самый/. О. Боже. О, чёрт. О, нет!.. Нет, не сейчас, пожалуйста.
- Да, ваши сведения верны, - Грег слышит себя словно издалека, мыслями в своих эротических снах и… боже, они же делали это на его столе. В его кабинете.
“Надеюсь, сон не вещий, а то вышло бы как-то спонтанно”.
- Я хотел бы попросить вас, инспектор… сотрудничать с ним, - Грег пялится на губы, которые шевелятся при словах, и старается убедить себя этого не делать. Это совершенно ненормально. “Не делай этого. Перестань”. – Я не угрожаю вам, ни в коем случае, но Шерлок не оставит вас в покое. Ему действительно интересно расследовать преступления, он возомнил себя, знаете ли, единственным в мире консультирующим детективом, так что будет очень настойчив. Просто дайте ему шанс, хорошо?
Грег отсутствующе улыбается, пропускает половину слов и плавится, плавится, плавится от этого голоса. Может, это продолжение сна? Может, он задремал за бумагами? Хочется ущипнуть себя.
“Просто Майкрофт” заботливо интересуется:
- Инспектор, с вами всё в порядке?
Грег словно просыпается.
- Да. Да, всё чудесно. Знаете, мистер Холмс, я ничего не могу обещать, но я постараюсь. Методы его работы необычны, возможно, я хотел бы поближе с ними познакомиться.
- Вот и чудесно, - Майкрофт улыбается коротко и поднимается. – Благодарю за уделённое мне время. И, я уверен, это не последняя наша встреча, инспектор.
Грег хмыкает.
Ночью Майкрофт ему не снится.
@темы: Я пишу
-
-
06.02.2013 в 20:07-
-
15.02.2013 в 15:20