Мои двери всегда для вас открыты. Выходите ©
Название: Fading slowly
Автор: Йопти
Направленность:слэш джен
Фандом: Person Of Interest
Персонажи: Джон Риз, Гарольд Финч, упоминаются Фаско, Шоу, Леон, Медведь.
Рейтинг: G
Жанр: angst, AU
Размер: ~1500 слов
Предупреждения: Спойлеры, OOC (!) и традиционно слишком частое употребление имён персонажей. У Гарольда болезнь Альцгеймера (она же сенильная деменция альцгеймеровского типа).
Пыщпыщ- Я не хочу, чтобы вы приходили, мистер Риз, - говорит Гарольд, сжимая в руке сумку. Брови его сведены к переносице, губы сжаты в тонкую линию. Смотрит так, будто лучше умрёт, чем позволит себе сдаться, проиграть этот спор.
- Почему? – с удивлением и болью в голосе интересуется Джон. Он хочет предложить понести за него сумку, но Гарольд так отчаянно стискивает её ручки пальцами, что лучше уж понести его вместе с ней, чем пытаться отобрать.
- Потому что. - Нехарактерно резко и необоснованно отвечает тот. – Не навещайте меня.
- Гарольд… - вздыхает Джон и медленно, чтобы не спугнуть, не вызвать желание отступить, закрыться ещё больше, подходит к нему. – Пожалуйста. Я хочу навещать тебя. Ты – мой друг. Я не собираюсь просто оставить тебя там и забыть, как если бы мы были чужими людьми. Ты спас мне жизнь, ты вытащил меня из такого…
Он хочет сказать “дерьма”, но сдерживается, мысленно исправляет себя:
- …положения, в котором мне было настолько плевать, умру я или нет, что… Я хочу иметь возможность видеться с человеком, которому обязан тем, что хожу по земле.
- Это опасно, - качает головой Гарольд. – Не стоит.
- Я могу за себя постоять, ты же знаешь, - Джон коротко улыбается. – Это ведь… не единственная причина, да?
Гарольд со вздохом опускается на стул и несколько минут смотрит в пол, собираясь с силами. Джон останавливается на полпути к нему и ждёт. Не торопит. У них достаточно времени. У них, чёрт побери, всё время мира в запасе.
- Мой отец… - начинает Гарольд и на мгновение замирает, словно этот разговор причиняет ему физическую боль. – Это передалось мне от отца. Я, как мог, отрицал все симптомы, пока нам обоим не стало ясно, что я не могу обеспечить ему должный уход. Я навещал его по возможности, и всякий раз мне было тяжело и больно видеть его в таком состоянии.
Он прикрывает глаза, борется с неприятными воспоминаниями.
- Я не хочу, чтобы вы испытывали то же самое.
Я не хочу, чтобы вы видели меня таким.
Джон уничтожает расстояние между ними и кладёт свои руки на руки Гарольда.
- Поверь, Финч: мне будет куда хуже, если я не буду видеть тебя вообще.
Джон приезжает туда каждый месяц. Хотелось бы чаще, но работы невпроворот, да и надо соблюдать безопасность: чем чаще здесь появляешься, тем больше шансов, что вычислят, проследят, а он не хочет, чтобы его другу угрожала опасность. Особенно теперь.
- Мистер Риз, здравствуйте, - Гарольд чуть улыбается. – Видел вас из окна. Повредили ногу?
- Слегка зацепило пулей, ничего страшного. Кости целы, рана заживёт, - отмахивается Джон и кивает на инвалидное кресло: - А ты что с собой сотворил?
- Хронические боли усилились, тяжело ходить, а то бы встретил вас на улице, - Гарольд извиняюще дёргает уголком рта и опускает взгляд.
Джон кладёт руку ему на плечо и слегка треплет:
- Всё в порядке, Гарольд, это ведь ненадолго?
- Смею надеяться. Как остальные?
- Фаско снова начал верить в людей. По крайней мере, потому, что напарник, которого к нему приставили после Картер, ещё его не предал. Мир не без добра.
- Вы с мисс Шоу умудрились ни разу не попасться этому молодому человеку на глаза? – весело интересуется Гарольд, весь буквально светится.
- Пока получается, но кто знает, как там дальше пойдёт. В любом случае, ещё один помощник нам не помешает, - хмыкает Джон, передёргивая плечами.
Гарольд поворачивается к окну и смотрит на небо, внимательно слушая, пока Джон рассказывает ему о забавных случаях во время спасения номеров.
Когда Гарольд снова переводит на него свой взгляд, на его глазах словно поволока, а на лице – искреннее удивление:
- Мистер Риз? Я не заметил, как вы пришли. Предвкушая ваш вопрос об инвалидном кресле: у меня усилились хронические боли.
Джон улыбается:
- А я схватил пулю в ногу, так что мы почти как братья-близнецы.
Гарольд закатывает глаза, улыбаясь.
Джон приходит утром и приносит коробку пончиков и чай сенча с одной ложкой сахара. Гарольд счастлив, словно ребёнок, получивший самый желанный подарок на Рождество.
- Здесь чудесно кормят, но я скучаю по тем коротким перекусам, которые были у нас с вами. Не отказался бы разок сходить в ресторан.
- Прости, Гарольд, я как-то не подумал, - Джон чувствует себя виноватым и спешит исправиться, спрашивает с энтузиазмом: – Хочешь, я попрошу у них разрешения забрать тебя на пару дней? Я заполню все бумаги, которые им только потребуются. Наденешь костюм-тройку, галстук, подберёшь вычурный платок в карман пиджака. Может, сходим в музей, кажется, твоей ноге уже лучше.
- Неплохая идея, мистер Риз. Слышали что-нибудь о музее Соломона Гуггенхайма?
Гарольд смотрит лукаво, словно лисица, притаившаяся в траве, уже приготовившая ловушку и терпеливо ожидавшая, когда добыча попадётся. Прячет улыбку за стаканчиком с чаем. Когда он щурится, в уголках его глаз появляются морщины, расходятся лучами. Ему уже за шестьдесят, и в волосах проскальзывает седина.
- Ещё спрашиваешь, - фырчит Джон. – Тогда через неделю?
- Более шести тысяч шедевров, вы не пожалеете, - практически мурлычет Гарольд, которому, кажется, давно пора было дать возможность поговорить об искусстве. Джон улыбается, кивает и идёт договариваться с начальством.
Через неделю у Джона не получается, он задерживается ещё на три дня, по SMS просит у Гарольда прощения, с трудом умудряется не сыграть в ящик и заказать костюм для друга. Когда он, немного запыхавшийся, всё-таки приезжает, Гарольд радостно его приветствует, а потом озадаченно интересуется:
- А мы что, куда-то собираемся? Разве администрация такое разрешает?
- Я умею быть убедительным, когда мне это нужно, - Джон улыбается как ни в чём не бывало. – Пойдём, Гарольд, тебе понравится.
Гарольд не помнит, что сам заказал билеты в музей, используя свои связи. Но это ничего, зато, кажется, впервые в жизни Джон умудрился заинтриговать его. Сказал бы ему кто семь лет назад, когда они только встретились, что он сможет организовать загадку для человека, который имеет доступ ко всем камерам в Нью-Йорке, он бы не поверил.
- Мне кажется, я был здесь с кем-то прежде, - задумчиво произносит Гарольд, когда они останавливаются возле картины Джорджо де Кирико “Красная башня”.
- С Грейс? – тихо предполагает Джон. Не столько потому, что не уверен, сколько потому, что не хочет затрагивать, возможно, болезненную тему для Гарольда.
- Да, верно, - тот словно оживает и вдруг поворачивается к Джону, смотрит внимательно: - Ты ведь следишь за ней вместо меня? Ей никто не угрожает?
- С ней всё в порядке, Гарольд, - уверяет Джон. – Она в безопасности.
Они доходят до самого нижнего этажа, и он спрашивает:
- Ей понравилось здесь?
- Кому?
- Грейс.
- Кто такая Грейс? – безмятежно интересуется Гарольд, и Джон невольно радуется, что эта чудесная женщина никогда не увидит его таким. Никогда не услышит ничего подобного. Он не уверен, что она бы это вынесла.
Медсестра сказала, что пару дней назад Гарольд пытался убежать, потому что был уверен, что оказался в этом заведении случайно. Джон извиняется, хотя прекрасно понимает, что это не его вина и даже не вина Гарольда. Это болезнь. Он не хотел. Так случается. Слава Богу, пока не было никаких приступов агрессии.
- Я уже слышал, - понуро сознаётся виновник торжества, теребя в руках платок. Джон видит, что он злится на себя и в то же время подавлен этой новостью.
- В следующий раз я буду рядом и скажу, что ты здесь под прикрытием, - он старается утешить друга, хочет звучать радостно, но в голове проносится мысль, что теперь он понимает, почему Гарольд не хотел, чтобы он навещал его. Тяжело видеть Гарольда – гениального, остроумного Гарольда, создавшего эпохальное устройство, потрясающую Машину – таким. Не понимающим, что он делает. Не контролирующим это. Медленно увядающим. Тяжело осознавать, что он, Джон Риз, спасал по несколько десятков человек в год, но не мог спасти того, кто был ему дороже всех. Кто подарил ему смысл жизни, дал цель, работу, возможность.
Джон ненавидит собственное бессилие.
- Как там Медведь? – нарушает неловкое, тягостное молчание Гарольд, тем не менее, всё ещё не решаясь посмотреть Джону в глаза.
- Здоров и полон сил, - кивает тот. – Недавно снова вытаскивали с ним из передряги Леона. А потом бедняге пришлось работать в паре с Шоу, и всё прошло на удивление гладко, несмотря на то, как они познакомились. Ты же помнишь, как это произошло?
Гарольд не отвечает, только молча убирает платок в карман брюк.
Джон хочет сказать, что им очень не хватает его в команде, но уверен, что это будет неправильно по многим причинам.
- Знаешь, за все эти семь лет я так ничего толком о тебе и не выяснил. Ни твой любимый цвет, ни твой День Рожденья. Почему мы никогда не праздновали твой День Рожденья, Гарольд? Это ведь особенный праздник. Квартиру я бы тебе, конечно, не подарил, но, может, редкое издание какой-то книги? Дорогую ручку? Мотоцикл?
Джон не пытается воспользоваться состоянием Гарольда, чтобы больше о нём узнать. Вовсе нет. На эти вопросы даже необязательно отвечать. Они чисто риторические. Ему просто надо выговориться. Он чуть ли не впервые чувствует такую необходимость, и всё это звучит почти как укор, и ему даже стыдно, но он ничего не может с собой поделать. Проклятый словесный понос. Слишком много навалилось. Хоть это и не оправдание.
Гарольд терпеливо дожидается того момента, как поток слов иссякнет, а потом поворачивается и задумчиво спрашивает:
- Мы знакомы?
Джон горько улыбается, сдерживая желание засунуть руки в карманы чёрного пальто и сгорбиться.
- Я ещё загляну, Гарольд, хорошо?
Гарольд неуверенно кивает в ответ.
Автор: Йопти
Направленность:
Фандом: Person Of Interest
Персонажи: Джон Риз, Гарольд Финч, упоминаются Фаско, Шоу, Леон, Медведь.
Рейтинг: G
Жанр: angst, AU
Размер: ~1500 слов
Предупреждения: Спойлеры, OOC (!) и традиционно слишком частое употребление имён персонажей. У Гарольда болезнь Альцгеймера (она же сенильная деменция альцгеймеровского типа).
Пыщпыщ- Я не хочу, чтобы вы приходили, мистер Риз, - говорит Гарольд, сжимая в руке сумку. Брови его сведены к переносице, губы сжаты в тонкую линию. Смотрит так, будто лучше умрёт, чем позволит себе сдаться, проиграть этот спор.
- Почему? – с удивлением и болью в голосе интересуется Джон. Он хочет предложить понести за него сумку, но Гарольд так отчаянно стискивает её ручки пальцами, что лучше уж понести его вместе с ней, чем пытаться отобрать.
- Потому что. - Нехарактерно резко и необоснованно отвечает тот. – Не навещайте меня.
- Гарольд… - вздыхает Джон и медленно, чтобы не спугнуть, не вызвать желание отступить, закрыться ещё больше, подходит к нему. – Пожалуйста. Я хочу навещать тебя. Ты – мой друг. Я не собираюсь просто оставить тебя там и забыть, как если бы мы были чужими людьми. Ты спас мне жизнь, ты вытащил меня из такого…
Он хочет сказать “дерьма”, но сдерживается, мысленно исправляет себя:
- …положения, в котором мне было настолько плевать, умру я или нет, что… Я хочу иметь возможность видеться с человеком, которому обязан тем, что хожу по земле.
- Это опасно, - качает головой Гарольд. – Не стоит.
- Я могу за себя постоять, ты же знаешь, - Джон коротко улыбается. – Это ведь… не единственная причина, да?
Гарольд со вздохом опускается на стул и несколько минут смотрит в пол, собираясь с силами. Джон останавливается на полпути к нему и ждёт. Не торопит. У них достаточно времени. У них, чёрт побери, всё время мира в запасе.
- Мой отец… - начинает Гарольд и на мгновение замирает, словно этот разговор причиняет ему физическую боль. – Это передалось мне от отца. Я, как мог, отрицал все симптомы, пока нам обоим не стало ясно, что я не могу обеспечить ему должный уход. Я навещал его по возможности, и всякий раз мне было тяжело и больно видеть его в таком состоянии.
Он прикрывает глаза, борется с неприятными воспоминаниями.
- Я не хочу, чтобы вы испытывали то же самое.
Я не хочу, чтобы вы видели меня таким.
Джон уничтожает расстояние между ними и кладёт свои руки на руки Гарольда.
- Поверь, Финч: мне будет куда хуже, если я не буду видеть тебя вообще.
Джон приезжает туда каждый месяц. Хотелось бы чаще, но работы невпроворот, да и надо соблюдать безопасность: чем чаще здесь появляешься, тем больше шансов, что вычислят, проследят, а он не хочет, чтобы его другу угрожала опасность. Особенно теперь.
- Мистер Риз, здравствуйте, - Гарольд чуть улыбается. – Видел вас из окна. Повредили ногу?
- Слегка зацепило пулей, ничего страшного. Кости целы, рана заживёт, - отмахивается Джон и кивает на инвалидное кресло: - А ты что с собой сотворил?
- Хронические боли усилились, тяжело ходить, а то бы встретил вас на улице, - Гарольд извиняюще дёргает уголком рта и опускает взгляд.
Джон кладёт руку ему на плечо и слегка треплет:
- Всё в порядке, Гарольд, это ведь ненадолго?
- Смею надеяться. Как остальные?
- Фаско снова начал верить в людей. По крайней мере, потому, что напарник, которого к нему приставили после Картер, ещё его не предал. Мир не без добра.
- Вы с мисс Шоу умудрились ни разу не попасться этому молодому человеку на глаза? – весело интересуется Гарольд, весь буквально светится.
- Пока получается, но кто знает, как там дальше пойдёт. В любом случае, ещё один помощник нам не помешает, - хмыкает Джон, передёргивая плечами.
Гарольд поворачивается к окну и смотрит на небо, внимательно слушая, пока Джон рассказывает ему о забавных случаях во время спасения номеров.
Когда Гарольд снова переводит на него свой взгляд, на его глазах словно поволока, а на лице – искреннее удивление:
- Мистер Риз? Я не заметил, как вы пришли. Предвкушая ваш вопрос об инвалидном кресле: у меня усилились хронические боли.
Джон улыбается:
- А я схватил пулю в ногу, так что мы почти как братья-близнецы.
Гарольд закатывает глаза, улыбаясь.
Джон приходит утром и приносит коробку пончиков и чай сенча с одной ложкой сахара. Гарольд счастлив, словно ребёнок, получивший самый желанный подарок на Рождество.
- Здесь чудесно кормят, но я скучаю по тем коротким перекусам, которые были у нас с вами. Не отказался бы разок сходить в ресторан.
- Прости, Гарольд, я как-то не подумал, - Джон чувствует себя виноватым и спешит исправиться, спрашивает с энтузиазмом: – Хочешь, я попрошу у них разрешения забрать тебя на пару дней? Я заполню все бумаги, которые им только потребуются. Наденешь костюм-тройку, галстук, подберёшь вычурный платок в карман пиджака. Может, сходим в музей, кажется, твоей ноге уже лучше.
- Неплохая идея, мистер Риз. Слышали что-нибудь о музее Соломона Гуггенхайма?
Гарольд смотрит лукаво, словно лисица, притаившаяся в траве, уже приготовившая ловушку и терпеливо ожидавшая, когда добыча попадётся. Прячет улыбку за стаканчиком с чаем. Когда он щурится, в уголках его глаз появляются морщины, расходятся лучами. Ему уже за шестьдесят, и в волосах проскальзывает седина.
- Ещё спрашиваешь, - фырчит Джон. – Тогда через неделю?
- Более шести тысяч шедевров, вы не пожалеете, - практически мурлычет Гарольд, которому, кажется, давно пора было дать возможность поговорить об искусстве. Джон улыбается, кивает и идёт договариваться с начальством.
Через неделю у Джона не получается, он задерживается ещё на три дня, по SMS просит у Гарольда прощения, с трудом умудряется не сыграть в ящик и заказать костюм для друга. Когда он, немного запыхавшийся, всё-таки приезжает, Гарольд радостно его приветствует, а потом озадаченно интересуется:
- А мы что, куда-то собираемся? Разве администрация такое разрешает?
- Я умею быть убедительным, когда мне это нужно, - Джон улыбается как ни в чём не бывало. – Пойдём, Гарольд, тебе понравится.
Гарольд не помнит, что сам заказал билеты в музей, используя свои связи. Но это ничего, зато, кажется, впервые в жизни Джон умудрился заинтриговать его. Сказал бы ему кто семь лет назад, когда они только встретились, что он сможет организовать загадку для человека, который имеет доступ ко всем камерам в Нью-Йорке, он бы не поверил.
- Мне кажется, я был здесь с кем-то прежде, - задумчиво произносит Гарольд, когда они останавливаются возле картины Джорджо де Кирико “Красная башня”.
- С Грейс? – тихо предполагает Джон. Не столько потому, что не уверен, сколько потому, что не хочет затрагивать, возможно, болезненную тему для Гарольда.
- Да, верно, - тот словно оживает и вдруг поворачивается к Джону, смотрит внимательно: - Ты ведь следишь за ней вместо меня? Ей никто не угрожает?
- С ней всё в порядке, Гарольд, - уверяет Джон. – Она в безопасности.
Они доходят до самого нижнего этажа, и он спрашивает:
- Ей понравилось здесь?
- Кому?
- Грейс.
- Кто такая Грейс? – безмятежно интересуется Гарольд, и Джон невольно радуется, что эта чудесная женщина никогда не увидит его таким. Никогда не услышит ничего подобного. Он не уверен, что она бы это вынесла.
Медсестра сказала, что пару дней назад Гарольд пытался убежать, потому что был уверен, что оказался в этом заведении случайно. Джон извиняется, хотя прекрасно понимает, что это не его вина и даже не вина Гарольда. Это болезнь. Он не хотел. Так случается. Слава Богу, пока не было никаких приступов агрессии.
- Я уже слышал, - понуро сознаётся виновник торжества, теребя в руках платок. Джон видит, что он злится на себя и в то же время подавлен этой новостью.
- В следующий раз я буду рядом и скажу, что ты здесь под прикрытием, - он старается утешить друга, хочет звучать радостно, но в голове проносится мысль, что теперь он понимает, почему Гарольд не хотел, чтобы он навещал его. Тяжело видеть Гарольда – гениального, остроумного Гарольда, создавшего эпохальное устройство, потрясающую Машину – таким. Не понимающим, что он делает. Не контролирующим это. Медленно увядающим. Тяжело осознавать, что он, Джон Риз, спасал по несколько десятков человек в год, но не мог спасти того, кто был ему дороже всех. Кто подарил ему смысл жизни, дал цель, работу, возможность.
Джон ненавидит собственное бессилие.
- Как там Медведь? – нарушает неловкое, тягостное молчание Гарольд, тем не менее, всё ещё не решаясь посмотреть Джону в глаза.
- Здоров и полон сил, - кивает тот. – Недавно снова вытаскивали с ним из передряги Леона. А потом бедняге пришлось работать в паре с Шоу, и всё прошло на удивление гладко, несмотря на то, как они познакомились. Ты же помнишь, как это произошло?
Гарольд не отвечает, только молча убирает платок в карман брюк.
Джон хочет сказать, что им очень не хватает его в команде, но уверен, что это будет неправильно по многим причинам.
- Знаешь, за все эти семь лет я так ничего толком о тебе и не выяснил. Ни твой любимый цвет, ни твой День Рожденья. Почему мы никогда не праздновали твой День Рожденья, Гарольд? Это ведь особенный праздник. Квартиру я бы тебе, конечно, не подарил, но, может, редкое издание какой-то книги? Дорогую ручку? Мотоцикл?
Джон не пытается воспользоваться состоянием Гарольда, чтобы больше о нём узнать. Вовсе нет. На эти вопросы даже необязательно отвечать. Они чисто риторические. Ему просто надо выговориться. Он чуть ли не впервые чувствует такую необходимость, и всё это звучит почти как укор, и ему даже стыдно, но он ничего не может с собой поделать. Проклятый словесный понос. Слишком много навалилось. Хоть это и не оправдание.
Гарольд терпеливо дожидается того момента, как поток слов иссякнет, а потом поворачивается и задумчиво спрашивает:
- Мы знакомы?
Джон горько улыбается, сдерживая желание засунуть руки в карманы чёрного пальто и сгорбиться.
- Я ещё загляну, Гарольд, хорошо?
Гарольд неуверенно кивает в ответ.
-
-
04.03.2014 в 11:34-
-
04.03.2014 в 13:26-
-
04.03.2014 в 14:18-
-
04.03.2014 в 14:20