Мои двери всегда для вас открыты. Выходите ©
Название: Stay High
Автор: Verlorenes Kind
Направленность: фемслэш
Фандом: Sherlock BBC
Персонажи: Себастьянна Моран, Джейми Мориарти
Рейтинг: R*
Жанр: angst, postReichenbach, AU
Размер: ~1600 слов
Предупреждения: *упоминание секса. Ругательства (мат прямо-таки). Стандартное предупреждение, ибо у каждого разное представление: OOC. И, будьте осторожны, genderswap. Намёки на гет. Не знаю даже, чем ещё запугать.
От автора: Прошу винить песню и официальный клип по ней. Tove Lo - Habits (Stay High) на YouTube и слова + перевод. Кто-то на тумблере написал, что это Себастьян после Рейхенбаха. Согласна. А потому...
В феврале будет три года, как этот пейринг оттаптывает мои чувства, периодически заставляя рыдать и оказываясь в реальности, которая страшнее любых кошмаров. В реальности, которую я создаю сама, и там только боль, страдания и слёзы гнева с желанием раздолбить чужую могилу.
Люблю вас, ребята/девчата.
Can't go home alone again
Need someone to numb the painСеб открывается кусками, по настроению, периодически резко обрывая на середине.
Один раз она говорит, что совершенно не понимает эту фишку с желаниями покойного. Какой смысл просить о чём-то, если ты даже не узнаешь, выполнили ли это?
- Я узнаю, - говорит Джейми с уверенностью человека, который не просто верит в загробную жизнь, но ещё и знает гарантированный способ остаться призраком после смерти. А потом, дразня, издеваясь, просит, чтобы на её похороны Себ надела платье.
“С чего ты взяла, что умрёшь раньше меня?”
“Неужели ты хочешь, чтобы я почувствовала себя грёбанным трансвеститом?”
Себ ничего не спрашивает и, только напрягшись на мгновение, кивает:
- Хорошо.
- Ты врёшь, - Джейми шипит, злится, склоняется к самому лицу, словно сейчас плюнет. А потом даёт пощёчину. Чисто женский жест, но оттого не менее унизительный. Несмотря на то, сколько они работают вместе, сколько раз Джейми уже стремилась показать, кто здесь главная, Себ не уступает. Раненая, недобитая тигрица, рычит, скалится, огрызается, с каждым годом всё больше превращая это не столько в ответные ругательства, борьбу, сколько в смиренное ворчание. И только хватается за глупую вербализацию. Обманывает себя. Если не сказала, что ты чья-то, значит, ты ничья. Всё ещё свободная, как хищник в жарких джунглях, где большие листья скрывают тебя от безмятежно дремлющей добычи. От неосторожно отвернувшегося охотника.
Джейми рвёт на ней одежду и на мгновение замирает, как и всегда, когда видит шрамы. Не то чтобы Себ рвалась трахаться с каждым встречным, но иногда, вернувшись после войны, она хотела забыться. Необременительный секс, разрядка на ночь, пара заходов. И, надо сказать, большинство шрамы отталкивали. Спать имело смысл только с такими же, как она, не важно, женщинами или мужчинами. Они были достаточно тактичны, чтобы не задавать вопросы, и можно было, словно какой-то зацикленный фрик, проклятый фетишист, не только заниматься сексом, но ещё и разглядывать чужие отметины в ответ. Сквозь пелену в глазах и голове раздумывать, откуда появилась та или иная часть чужой истории.
Говорят, что женщины должны быть красивы. Как картинка в журнале. Джейми была красива. А ещё явно имела представление о хороших вкусах и стиле. Была элегантна, подтянута и казалась леди с деловой хваткой, не выбравшись вовремя из которой, можно было потерять руку. Но она… она приходила от шрамов в восторг. Изучала их, словно слепой – новую книгу. Кончики пальцев подрагивали, в голове вёлся отсчёт точек.
Ногти у Джейми острые, они царапают даже внутри, и Себ умирает и возрождается, вся израненная и внутри, и снаружи. Со следами от прикосновений Джейми. К её коже, к её психике, к её мировоззрению, которое та крутит как кубик Рубика, собирая наоборот: чтобы на каждом боку было как можно больше разных цветов. Иногда она ещё и сковыривает выпуклости ногтями, меняет местами, лепит на мятную жвачку, авось, продержится, если что, ещё приклеишь скотчем, Себ.
- Пообещай мне, - Джейми дышит тяжело, но в плечо вцепляется по-прежнему крепко, хочется зашипеть и поморщиться. – Пообещай, что наденешь платье на мои похороны.
- Хорошо, я обещаю, - закатив глаза, отзывается Себ. Уж если Джейми что взбрело в голову, зацепилось болезненно, потянуло, заставляя творить глупости, то проще, пожалуй, согласиться. Сдаться, пусть и не без боя.
Себ не знает почти ничего о прошлом Джейми, но, наверное, у той есть причины, чтобы так срываться, сжимать что-то в руках до боли, до крови, до безумного блеска в глазах. Рвать зубами, борясь за каждую деталь. Себ интересно, но она не лезет и не пытается выяснить окольными путями, как действовала бы сама Джейми, скользкая змея, опасная чертовка. Если что-то не утеряно навеки, то она отправит экспедицию хоть в пустыню, хоть на дно океана. Наймёт тысячи специалистов, лишь бы получить необходимое.
- Ты врёшь, - говорит Джейми, но они обе слишком устали и довольны, чтобы затевать новую драку.
На похороны Джейми Себ приходит в джинсах и чёрной футболке с лаконичным белым текстом.
Показывает средний палец надгробию. Пошла в жопу, сучка. Хуй тебе, а не платье.
Себ открывает глаза в тот момент, когда на Лондон уже опускается ночь. Голова гудит, и в глазах двоится, и ненормальным это кажется, только пока она лежит в кровати. Стоит подняться, поймать кэб или добрести самостоятельно до клуба, и там она – такая же, как и все: немного обдолбанная и бессмысленно прожигающая жизнь. Ну и что такого? Можно орать во всю глотку, в конце концов, сорвав её, можно умирать в кислотных лучах и каждый раз возрождаться чуть более разрушенной, печальной, болезненной. Чтобы вздохи с хрипом, а в углу левого глаза, когда-то давно задетого и теперь оставшегося со шрамом – тупая, ноющая боль.
Себ заказывает пойло, два, три. Она могла бы заказать и купить себе вообще весь бар. Но нахуя ей такая ответственность? Лидерские и управленческие качества меркли по сравнению с тем, что она видела у Джейми, и с тех пор ей, хорошему стратегу, отличному воину, хотелось просто выполнять приказы. Подчиниться. Ей не хотелось и не хочется до сих пор брать что-то в свои руки.
В желудке мартини, виски, водка, что-то с лимоном, гейске-девчачий “Секс на пляже” и чёрт знает сколько всего в качестве добавки, вспоминать становится просто лень. Себ откидывает голову назад, та плывёт, и это кайфово, потому что в тот же момент кто-то один целует её в губы, а кто-то второй ведёт носом по шее, словно там кокаиновая дорожка. Она довольно мычит и ухмыляется в поцелуй, запускает пальцы в чьи-то волосы, сжимает грубо, оттягивает, ловит дыхание на своих губах и коже. Перехватывает инициативу и сама впивается поцелуем. Грубым, выпивающим силы, выражающим всю её боль и зависть, злость. Сердце стучит не в груди, а где-то в спине, у позвоночника.
Поцелуи становятся более нетерпеливыми, влажными, с намёками на порыкивание, и похотливое животное внутри Себ довольно урчит. Его всё устраивает, даже если делается всё это не столько в угоду ему, сколько ради глупой, бесполезной попытки забыться.
В какой-то момент плечо колет щетина, а в бок впиваются острые ногти. Себ позволяет себе застонать, прогибается, требуя ещё. Ну же, она жаждет этого внимания. Жадного, бесцеремонного, без подробностей и “останься до утра”. Никаких имён, никаких привязанностей и повторных встреч. Даже если кто-то трахается как сам Бог. Ведь нет ничего более личного, чем позволить кому-то увидеть себя утром: расслабленной, беззащитной, уязвимой. В любую минуту готовой вскочить и закричать.
Всё идёт хорошо, но как только чья-то рука накрывает её пах, Себ вздрагивает, отталкивает руку и убегает прочь из клуба. Запирается в туалете какой-то дешёвой круглосуточной кафешки поблизости, садится на унитаз и плачет. Кричит, злится, бьёт непрочные стенки, зарывается пальцами в волосы, стремясь вырвать клок или два.
Это неправильно. Это настолько неправильно, что хочется дать по лицу той, кто в этом виновата. Одна только печаль: она уже мертва. Себ пока не настолько пьяна, безумна и отчаянна, чтобы заклеймить себя расхитительницей гробниц. Ладно бы органы спереть хотела, а так ведь просто устроить драку с трупом. Потрясающе.
Лак на ногтях местами содран (кем? когда? красивый был), она выходит на улицу, цепляясь за стены, ползёт дальше. Ночная жизнь похожа на кадры из кино: отрывисто, ярко, быстро, но что было между ними – не вспомнишь даже под дулом пистолета.
Вспышка, словно от старого фотоаппарата – и она сидит в кругу каких-то совершенно незнакомых людей, пьёт пиво, смеётся и готовится играть в бутылочку. Они все уже давно не дети, но по пьяни это даже прикольно, и последняя сигарета, кажется, была не просто сигаретой, хотя это должно волновать её в последнюю очередь. Какая разница, чем гробить свой организм? Мамочки и папочки рядом нет, никто останавливать не станет. Уже слишком большая девочка.
Вспышка – и Себ целуется в тёмной комнате, в кладовке, чулане или чёрт знает, что это за место, с парнем. Судя по большим рукам, забирающимся к ней под футболку, это всё-таки парень. Руки тёплые, и её пробирает дрожь отвращения. У Джейми всегда были слегка прохладные, выдёргивавшие из тепла сна, тепла одеяла, тепла дешёвой кровати в съёмной квартире после жара афганских ночей. Наверное, она должна извиниться, целуется парень действительно шикарно, но температурная деталь портит всё впечатление, и это только её заморочки. Однако она просто вылетает наружу, при попытке задержать её заехав локтем в нос.
Вспышка – и Себ просыпается на чьём-то чужом диване. Рядом неподвижные, но не мёртвые, а крепко спящие тела. Она морщится, хмурится, пытается найти ванную, с трудом поднявшись, моется, оставляя на лице следы от потёкшей туши. Чёрные слёзы чёрной, насквозь прогнившей души. Так, наверное, плачут зомби. Лёгкий макияж сошёл, как снег по весне, и круги, синяки под глазами видны невооружённым взглядом, словно нагая женщина, вырванная из постели любовника и выпихнутая на людную улицу в одном лишь тонком одеяле. Поэзия. Себ смеётся, истерично ржёт и вываливается из ванной, а потом и из дома. Любовница, да? "Изменница" подошло бы больше, ведь любви не существует, это знают все, кроме маленьких детей.
Вспышка – и Себ открывает глаза в своей квартире. Матерится последними словами, добирается до кухни, ненавидя здесь всё, начиная от плитки нейтральных тонов и заканчивая бардаком, впервые образовавшимся после похорон. Себ отправляет фак в пространство Вселенной, начинавшееся именно с её кухни, чешет правую грудь и надеется когда-нибудь попасть в Хогвартс. Много ей не надо, только разучить это их проклятое Accio. Как хорошо было бы взмахнуть куском дерева и призвать таблетки, а не рыскать в их поисках по шкафчикам и ящикам. Проклятье, она всякий раз забывает, куда положила их в предыдущий раз. Надо прибить несколько блистеров гвоздями к стене на уровне глаз. Какая разница, что интерьер к чертям, она не участвует в конкурсе на лучшее жильё.
Вскоре от найденных таблеток, проглоченных в рекордные сроки, становится легче, Себ вздыхает довольно и ощупывает джинсы на предмет хоть чего-нибудь. Но мобильник она раздолбала уже давно, пачку сигарет наверняка стащил какой-нибудь засранец во время ночного веселья, а кошелёк… Она то ли платила карточками, то ли брала наличку. В любом случае, сейчас там ничего нет. Оно, может, и к лучшему: путешествовать надо налегке.
Но потом кошелёк находится в кармане широкой клетчатой рубашки, в которую она одета, и это не сказать чтобы облегчение, но всё равно приятно.
Себ умывается, по новой тратит косметику впустую и покидает квартиру: её ждёт новая ночь, полная приключений.
Альтернативный, более-менее приятный конецЕдва ступив за порог, Себ слышит шуршание под ботинком и останавливается, озадаченно выгибая брови. На полу лежит незапечатанный конверт без подписи. Она достаёт оттуда клочок бумаги, на котором написано только:
“Ты так и не надела платье на мои похороны, дрянная девчонка. Я же сказала тебе, что узнаю”.
- Сучка… - со смешанными чувствами выдыхает Себ, не решаясь скомкать и выбросить послание.
Автор: Verlorenes Kind
Направленность: фемслэш
Фандом: Sherlock BBC
Персонажи: Себастьянна Моран, Джейми Мориарти
Рейтинг: R*
Жанр: angst, postReichenbach, AU
Размер: ~1600 слов
Предупреждения: *упоминание секса. Ругательства (мат прямо-таки). Стандартное предупреждение, ибо у каждого разное представление: OOC. И, будьте осторожны, genderswap. Намёки на гет. Не знаю даже, чем ещё запугать.
От автора: Прошу винить песню и официальный клип по ней. Tove Lo - Habits (Stay High) на YouTube и слова + перевод. Кто-то на тумблере написал, что это Себастьян после Рейхенбаха. Согласна. А потому...
В феврале будет три года, как этот пейринг оттаптывает мои чувства, периодически заставляя рыдать и оказываясь в реальности, которая страшнее любых кошмаров. В реальности, которую я создаю сама, и там только боль, страдания и слёзы гнева с желанием раздолбить чужую могилу.
Люблю вас, ребята/девчата.
Can't go home alone again
Need someone to numb the painСеб открывается кусками, по настроению, периодически резко обрывая на середине.
Один раз она говорит, что совершенно не понимает эту фишку с желаниями покойного. Какой смысл просить о чём-то, если ты даже не узнаешь, выполнили ли это?
- Я узнаю, - говорит Джейми с уверенностью человека, который не просто верит в загробную жизнь, но ещё и знает гарантированный способ остаться призраком после смерти. А потом, дразня, издеваясь, просит, чтобы на её похороны Себ надела платье.
“С чего ты взяла, что умрёшь раньше меня?”
“Неужели ты хочешь, чтобы я почувствовала себя грёбанным трансвеститом?”
Себ ничего не спрашивает и, только напрягшись на мгновение, кивает:
- Хорошо.
- Ты врёшь, - Джейми шипит, злится, склоняется к самому лицу, словно сейчас плюнет. А потом даёт пощёчину. Чисто женский жест, но оттого не менее унизительный. Несмотря на то, сколько они работают вместе, сколько раз Джейми уже стремилась показать, кто здесь главная, Себ не уступает. Раненая, недобитая тигрица, рычит, скалится, огрызается, с каждым годом всё больше превращая это не столько в ответные ругательства, борьбу, сколько в смиренное ворчание. И только хватается за глупую вербализацию. Обманывает себя. Если не сказала, что ты чья-то, значит, ты ничья. Всё ещё свободная, как хищник в жарких джунглях, где большие листья скрывают тебя от безмятежно дремлющей добычи. От неосторожно отвернувшегося охотника.
Джейми рвёт на ней одежду и на мгновение замирает, как и всегда, когда видит шрамы. Не то чтобы Себ рвалась трахаться с каждым встречным, но иногда, вернувшись после войны, она хотела забыться. Необременительный секс, разрядка на ночь, пара заходов. И, надо сказать, большинство шрамы отталкивали. Спать имело смысл только с такими же, как она, не важно, женщинами или мужчинами. Они были достаточно тактичны, чтобы не задавать вопросы, и можно было, словно какой-то зацикленный фрик, проклятый фетишист, не только заниматься сексом, но ещё и разглядывать чужие отметины в ответ. Сквозь пелену в глазах и голове раздумывать, откуда появилась та или иная часть чужой истории.
Говорят, что женщины должны быть красивы. Как картинка в журнале. Джейми была красива. А ещё явно имела представление о хороших вкусах и стиле. Была элегантна, подтянута и казалась леди с деловой хваткой, не выбравшись вовремя из которой, можно было потерять руку. Но она… она приходила от шрамов в восторг. Изучала их, словно слепой – новую книгу. Кончики пальцев подрагивали, в голове вёлся отсчёт точек.
Ногти у Джейми острые, они царапают даже внутри, и Себ умирает и возрождается, вся израненная и внутри, и снаружи. Со следами от прикосновений Джейми. К её коже, к её психике, к её мировоззрению, которое та крутит как кубик Рубика, собирая наоборот: чтобы на каждом боку было как можно больше разных цветов. Иногда она ещё и сковыривает выпуклости ногтями, меняет местами, лепит на мятную жвачку, авось, продержится, если что, ещё приклеишь скотчем, Себ.
- Пообещай мне, - Джейми дышит тяжело, но в плечо вцепляется по-прежнему крепко, хочется зашипеть и поморщиться. – Пообещай, что наденешь платье на мои похороны.
- Хорошо, я обещаю, - закатив глаза, отзывается Себ. Уж если Джейми что взбрело в голову, зацепилось болезненно, потянуло, заставляя творить глупости, то проще, пожалуй, согласиться. Сдаться, пусть и не без боя.
Себ не знает почти ничего о прошлом Джейми, но, наверное, у той есть причины, чтобы так срываться, сжимать что-то в руках до боли, до крови, до безумного блеска в глазах. Рвать зубами, борясь за каждую деталь. Себ интересно, но она не лезет и не пытается выяснить окольными путями, как действовала бы сама Джейми, скользкая змея, опасная чертовка. Если что-то не утеряно навеки, то она отправит экспедицию хоть в пустыню, хоть на дно океана. Наймёт тысячи специалистов, лишь бы получить необходимое.
- Ты врёшь, - говорит Джейми, но они обе слишком устали и довольны, чтобы затевать новую драку.
На похороны Джейми Себ приходит в джинсах и чёрной футболке с лаконичным белым текстом.
“Don’t
KEEP CALM
and
FUCK THIS.
FUCK THAT.
FUCK YOU.
FUCK OFF.”
KEEP CALM
and
FUCK THIS.
FUCK THAT.
FUCK YOU.
FUCK OFF.”
Показывает средний палец надгробию. Пошла в жопу, сучка. Хуй тебе, а не платье.
Себ открывает глаза в тот момент, когда на Лондон уже опускается ночь. Голова гудит, и в глазах двоится, и ненормальным это кажется, только пока она лежит в кровати. Стоит подняться, поймать кэб или добрести самостоятельно до клуба, и там она – такая же, как и все: немного обдолбанная и бессмысленно прожигающая жизнь. Ну и что такого? Можно орать во всю глотку, в конце концов, сорвав её, можно умирать в кислотных лучах и каждый раз возрождаться чуть более разрушенной, печальной, болезненной. Чтобы вздохи с хрипом, а в углу левого глаза, когда-то давно задетого и теперь оставшегося со шрамом – тупая, ноющая боль.
Себ заказывает пойло, два, три. Она могла бы заказать и купить себе вообще весь бар. Но нахуя ей такая ответственность? Лидерские и управленческие качества меркли по сравнению с тем, что она видела у Джейми, и с тех пор ей, хорошему стратегу, отличному воину, хотелось просто выполнять приказы. Подчиниться. Ей не хотелось и не хочется до сих пор брать что-то в свои руки.
В желудке мартини, виски, водка, что-то с лимоном, гейске-девчачий “Секс на пляже” и чёрт знает сколько всего в качестве добавки, вспоминать становится просто лень. Себ откидывает голову назад, та плывёт, и это кайфово, потому что в тот же момент кто-то один целует её в губы, а кто-то второй ведёт носом по шее, словно там кокаиновая дорожка. Она довольно мычит и ухмыляется в поцелуй, запускает пальцы в чьи-то волосы, сжимает грубо, оттягивает, ловит дыхание на своих губах и коже. Перехватывает инициативу и сама впивается поцелуем. Грубым, выпивающим силы, выражающим всю её боль и зависть, злость. Сердце стучит не в груди, а где-то в спине, у позвоночника.
Поцелуи становятся более нетерпеливыми, влажными, с намёками на порыкивание, и похотливое животное внутри Себ довольно урчит. Его всё устраивает, даже если делается всё это не столько в угоду ему, сколько ради глупой, бесполезной попытки забыться.
В какой-то момент плечо колет щетина, а в бок впиваются острые ногти. Себ позволяет себе застонать, прогибается, требуя ещё. Ну же, она жаждет этого внимания. Жадного, бесцеремонного, без подробностей и “останься до утра”. Никаких имён, никаких привязанностей и повторных встреч. Даже если кто-то трахается как сам Бог. Ведь нет ничего более личного, чем позволить кому-то увидеть себя утром: расслабленной, беззащитной, уязвимой. В любую минуту готовой вскочить и закричать.
Всё идёт хорошо, но как только чья-то рука накрывает её пах, Себ вздрагивает, отталкивает руку и убегает прочь из клуба. Запирается в туалете какой-то дешёвой круглосуточной кафешки поблизости, садится на унитаз и плачет. Кричит, злится, бьёт непрочные стенки, зарывается пальцами в волосы, стремясь вырвать клок или два.
Это неправильно. Это настолько неправильно, что хочется дать по лицу той, кто в этом виновата. Одна только печаль: она уже мертва. Себ пока не настолько пьяна, безумна и отчаянна, чтобы заклеймить себя расхитительницей гробниц. Ладно бы органы спереть хотела, а так ведь просто устроить драку с трупом. Потрясающе.
Лак на ногтях местами содран (кем? когда? красивый был), она выходит на улицу, цепляясь за стены, ползёт дальше. Ночная жизнь похожа на кадры из кино: отрывисто, ярко, быстро, но что было между ними – не вспомнишь даже под дулом пистолета.
Вспышка, словно от старого фотоаппарата – и она сидит в кругу каких-то совершенно незнакомых людей, пьёт пиво, смеётся и готовится играть в бутылочку. Они все уже давно не дети, но по пьяни это даже прикольно, и последняя сигарета, кажется, была не просто сигаретой, хотя это должно волновать её в последнюю очередь. Какая разница, чем гробить свой организм? Мамочки и папочки рядом нет, никто останавливать не станет. Уже слишком большая девочка.
Вспышка – и Себ целуется в тёмной комнате, в кладовке, чулане или чёрт знает, что это за место, с парнем. Судя по большим рукам, забирающимся к ней под футболку, это всё-таки парень. Руки тёплые, и её пробирает дрожь отвращения. У Джейми всегда были слегка прохладные, выдёргивавшие из тепла сна, тепла одеяла, тепла дешёвой кровати в съёмной квартире после жара афганских ночей. Наверное, она должна извиниться, целуется парень действительно шикарно, но температурная деталь портит всё впечатление, и это только её заморочки. Однако она просто вылетает наружу, при попытке задержать её заехав локтем в нос.
Вспышка – и Себ просыпается на чьём-то чужом диване. Рядом неподвижные, но не мёртвые, а крепко спящие тела. Она морщится, хмурится, пытается найти ванную, с трудом поднявшись, моется, оставляя на лице следы от потёкшей туши. Чёрные слёзы чёрной, насквозь прогнившей души. Так, наверное, плачут зомби. Лёгкий макияж сошёл, как снег по весне, и круги, синяки под глазами видны невооружённым взглядом, словно нагая женщина, вырванная из постели любовника и выпихнутая на людную улицу в одном лишь тонком одеяле. Поэзия. Себ смеётся, истерично ржёт и вываливается из ванной, а потом и из дома. Любовница, да? "Изменница" подошло бы больше, ведь любви не существует, это знают все, кроме маленьких детей.
Вспышка – и Себ открывает глаза в своей квартире. Матерится последними словами, добирается до кухни, ненавидя здесь всё, начиная от плитки нейтральных тонов и заканчивая бардаком, впервые образовавшимся после похорон. Себ отправляет фак в пространство Вселенной, начинавшееся именно с её кухни, чешет правую грудь и надеется когда-нибудь попасть в Хогвартс. Много ей не надо, только разучить это их проклятое Accio. Как хорошо было бы взмахнуть куском дерева и призвать таблетки, а не рыскать в их поисках по шкафчикам и ящикам. Проклятье, она всякий раз забывает, куда положила их в предыдущий раз. Надо прибить несколько блистеров гвоздями к стене на уровне глаз. Какая разница, что интерьер к чертям, она не участвует в конкурсе на лучшее жильё.
Вскоре от найденных таблеток, проглоченных в рекордные сроки, становится легче, Себ вздыхает довольно и ощупывает джинсы на предмет хоть чего-нибудь. Но мобильник она раздолбала уже давно, пачку сигарет наверняка стащил какой-нибудь засранец во время ночного веселья, а кошелёк… Она то ли платила карточками, то ли брала наличку. В любом случае, сейчас там ничего нет. Оно, может, и к лучшему: путешествовать надо налегке.
Но потом кошелёк находится в кармане широкой клетчатой рубашки, в которую она одета, и это не сказать чтобы облегчение, но всё равно приятно.
Себ умывается, по новой тратит косметику впустую и покидает квартиру: её ждёт новая ночь, полная приключений.
Альтернативный, более-менее приятный конецЕдва ступив за порог, Себ слышит шуршание под ботинком и останавливается, озадаченно выгибая брови. На полу лежит незапечатанный конверт без подписи. Она достаёт оттуда клочок бумаги, на котором написано только:
“Ты так и не надела платье на мои похороны, дрянная девчонка. Я же сказала тебе, что узнаю”.
- Сучка… - со смешанными чувствами выдыхает Себ, не решаясь скомкать и выбросить послание.
Мне очень понравилась вторая часть этого творения, когда осталась только одна героиня . Эта часть очень образная, логичная, в общем, отлично написана. Её приятно дополняет альтернативный конец – хорошо, что он появился. )
А к первой части у меня есть три предложения к исправлению на уровне подбора слов. Дай знать, если захочешь о них услышать.
Спасибо за минуты приятного чтения и знакомства с твоей талантливой душой. )
, чем убиваться по тому, что у тебя руки из жопы, а потому из них постоянно всё выпадает. )))Мне заказали один рассказ, где, в принципе, печали не так уж много, больше других вещей. Может, потому я за него и не возьмусь никак, что это не совсем трагедия. Хотя риск и опасность - тоже gut. )
Спасибо, я рада, что эта часть тебе приглянулась. ) Что касается альтернативного конца, то у меня какая-то слабость, наверное, к намёкам на возможный счастливый конец. В одной из МорМор-зарисовок у меня маленькое послание от Джима получает Себ в обычной, мужской раскладке. Одному человеку я попыталась описать это как "разбить сердце в хорошем смысле", но оно какое-то корявое всё-таки.
Хочу! ) Хочу услышать.
И тебе спасибо за отзыв, мне очень приятно. <3
Хорошо.
Предложение «Смысл спать имело только с такими же, как она, неважно, женщинами или мужчинами». Я бы поставила «спать имело смысл» в начало предложение, а остальные слова оставила на их местах. Просто перечитывать предложение пришлось несколько раз, прежде чем до меня допёрло, что имелось в виду. ) А «неважно», мне кажется, здесь пишется раздельно.
«…Себ не уступает. Раненный, недобитый тигр, рычит, скалится, огрызается…» - раз она девушка, её уместнее сравнить с тигрицей. Ну, и «раненый» - с одной «н».
Словосочетание «изучать шрамы» звучит дважды. Лично мне кажется, что слово «изучать» в чувственном творчестве используют слишком часто, так что я стараюсь его избегать вообще, а тебе предлагаю в первом случае заменить его на «любоваться». Джейми уже не раз видела эти шрамы, изучать там нечего, и, судя по описанию, теперь она просто с ними играет и наслаждается видом и осознанием того, как они могли появиться или как крута их обладательница.
Вот.
Вот ещё: в предложении «Чисто женский жест, но от того не менее унизительный» «оттого» пишется слитно.
Думала я, что путаница лёгкая возникнет, но понадеялась на чудо. ) Исправила в doc-файле, сейчас возьмусь за запись.
О, вот подсказывало мне чутьё про букву "н" не послушалась же!.. )
Согласна, часто используется. Я люблю его. Сама фетишистка на шрамы, и тут такая пара, грех прям не... Но я поняла. Я написала вот так всё-таки: "...и можно было, словно какой-то зацикленный фрик, проклятый фетишист, не только заниматься сексом, но ещё и разглядывать чужие отметины в ответ". А в следующем абзаце короткий экскурс в прошлое, так что тогда она всё ещё изучала, я думаю. )
А "оттого" - это вообще позор. Который раз думаю взяться за учебник русского, но. Спасибо, ты мой спаситель. )
Тогда очень тупо, если главный злодей франшизы так бесславно умер. Ну, мы об этом не раз говорили. )
Взяться за учебник русского – это хорошо. Правила там простейшие, но их надо закреплять упражнениями. А я ещё себе выписываю правила, с которыми у меня проблемы. Например, что пишется не «придти», а «прийти».
Всегда рада помочь. )